Тайна Девичьего камня

Они пошли по краю. Очень слабый дневной свет создавал необычное мерцание над покрытыми снегом расщелинами. Вверх по течению русло реки было пересеченным, с мелкими бассейнами и изгибами в скалистых формированиях. В низовье водная расселина превращалась в полноценную реку, с низкими берегами и широким стремительным течением в середине потока. Ида очень внимательно следила за тем, куда ставить ноги. Тьма все больше рассеивалась, и она погасила свой карманный фонарик. Вода беспрерывно бурлила подо льдом; там, где вокруг камней и маленьких водопадов течение было быстрым, река не замерзла. Горная гряда, по которой они шли, становилась все ниже, и через несколько сотен метров они были на одном уровне с берегами.

Они стояли на голом, без снега, участке земли, окруженном четырьмя старыми соснами с шишковатыми стволами. Ветви деревьев клонились почти до самого низа.

— Болотные сосны. Вот они, — сразу же сказал Лассе. — Здесь есть рыбачий поселок. Тот, о котором писал Соландер. Должно быть, это те же самые деревья!

— Какой у них странный вид!

— Знаю. Но это же болотные сосны.

Одно дерево, похоже, уже умерло, рядом лежало еще две сосны, которые, судя по всему, упали много лет назад. Иде они напомнили огромных насекомых, лежащих на спине, — ветки неподвижно торчали в воздухе, как лапы. Одна из сосен вытянула за собой корневище, и из дыры сквозь снег с комьями земли прорастали вялые побеги.

— Болотные сосны — на самом деле это мутация, при которой сосна остается без сердцевины и принимает искаженную форму. Ветки у такой сосны растут не там, где надо, — сказал Лассе поучающим тоном. — А эти шишки на стволах… — продолжал он.

— …вид грибкового заболевания, — закончила Ида. — Лассе, я тоже учила биологию. Сначала возникают раны, потом они заживают и превращаются в такие вот шишки. Все равно странно, что такие хрупкие деревья так невероятно долго живут.

— Ты ведь знаешь, как устроена природа? Обстоятельства важнее, чем гены, — сказал Лассе, показывая на сосны. — Наверное, здесь лежит материнское дерево, а вокруг — его побеги.

Он огляделся и начал водить карманным фонариком по стволам снизу вверх, пока не выбрал один из них. Ловко взобравшись на одну из самых нижних веток, он полез дальше вверх и оказался в нескольких метрах от земли.

— Вот, да, — сказал он, направив свет на кору наверху. — Совершенно точно. Вот надписи, о которых писал Соландер. Найти их не трудно, надо просто уметь видеть. Здесь написано… подожди… да, написано: Ю.А. 1766 и Б.Д. 1792. Потом С.Г. 1801, Х.Х. 1798 и Ф.Г. 1786.

— Кто это? — спросила Ида.

— Не знаю. Наверняка рыбаки. Они жили здесь, в поселке. Давай посмотрим. Точно половина четверти мили и три сотни локтей, писал Соландер. Четверть мили это примерно 2 670 метров. Разделить на два. Плюс 300 локтей, локоть это примерно 0,6 метра. Сколько это в метрах?

Несколько секунд оба тихо считали.

— Примерно тысяча пятьсот, — сказала Ида, — и еще несколько.

— Хорошо. — Лассе задумался. — Вопрос заключается в том, как Соландер сумел это измерить. У них правда был сантиметр в восемнадцатом веке?

Лассе уставился на нее, и его глаза словно засветились.

— Ладно, мы просто пойдем вверх на течению, — сказал он. — Длина моего шага примерно один метр. Идти довольно долго. Мы пойдем каждый по своей стороне реки и будем искать все скальные выходы. Скрытая гигантская котловина, таких не может быть много.

Ида мельком посмотрела на ветви больших сосен.

Какие деревья! Дома в Емтланде они давно бы превратились в целлюлозу, а вместо них появились бы «участки лесовозобновления» промышленного леса. Но здесь, в центре финской Лапландии, они дожили до преклонных лет.

Она смотрела на широкую спину Лассе, который сначала медленно пошел параллельно течению, а потом, когда дорожка сузилась, стал пробираться вперед по плоским валунам.

Она опять подумала о деревьях.

Иногда старое дерево умирает несколько сотен лет.

А как тогда с нами, с людьми, когда мы умираем — когда я умру?

Вряд ли это будет долго и с достоинством. Наша жизнь так коротка, что мы ее не проживаем, а прожигаем. А потом остается только одно — конец.

Как с Лобовым.

— Река Оунасйоки, — услышала она бормотание Лассе, — маленькая прекрасная река Оунасйоки, а вот и мы.

71

Иде пришлось балансировать на краю берега. В одних местах он был каменистым, в других — до самой кромки воды заросшим плотными побегами и маленькими, покрытыми льдом деревьями.

Пока они медленно продолжали идти вверх по течению реки каждый по своему берегу, Ида поняла, что должно быть, уже середина дня.

И какое там число, пятнадцатое.

Девять дней до Рождества.

Сочельник? Пряничное печенье и подарки к Рождеству на диване, телепередачи и шоколадные конфеты…

Она отбросила эту мысль и быстро взглянула на солнце, которое теперь почти коснулось горизонта и, похоже, согрело его, превратив в горящую полосу.

Небо, облака…

В темноте?

У тихих берегов реки?

За ними кто-то наблюдает?

Она вздохнула и пристально посмотрела вниз.

Мне только кажется… Надо опять использовать учительский прием.

Она откашлялась и стала думать дальше.