Тайна Девичьего камня

— Я забыла, — сказала Ида, — что днем здесь, на севере, так темно.

— Да, тут не так, как в Емтланде.

— А где мы?

БА-БАХ!

Внезапно они поехали почти вертикально вверх, а потом сразу же вертикально вниз по высокой напоминающей порог насыпи, невероятно сильно подпрыгивая.

— Что ты делаешь? — закричала Ида.

Снегоход стоял на очень длинном, узком и совершенно плоском участке. Лассе переключил на холостой ход.

— Трасса 95, — сказал Лассе, проверив навигатор.

Тонкий слой снега, как дымка, лег на покрытый льдом асфальт.

— Если мы поедем на север, — сказал он, — и проедем ровно один километр восемьсот пятьдесят метров, то с левой стороны мы увидим виллу в конструктивистском стиле моей старой подружки Долли.

40

Ида сощурилась. Тусклый дневной свет нависал над черными верхушками елей, когда Лассе замедлил ход рядом с темно-зеленым пластмассовым почтовым ящиком у обочины. Пурга замела боковую дорогу, ведущую в лес. Снегоход сильно развернулся, когда он направил его во тьму.

Вскоре они подъехали к покрытому шифером двухэтажному дому с плоской крышей, стоявшему между высокими соснами. Ида огляделась. Открытый гаражный сарай, в котором виднелся «Вольво-Амазон» цвета сливок без дверей. Засыпанный снегом насос прямо на земле. В окнах темно. Слабый дымок из дымохода. Погашенный рождественский светильник.

Лассе припарковался за длинной стеной сарая.

— А кто такая Долли?

— Моя бывшая девушка. Ее наверняка нет дома. Но мы можем подождать внутри, она должна нам помочь. Я ей доверяю.

Они вышли. Лассе убедился, что на дороге никого нет, а затем подошел к дому и потрогал дверь. Она была незаперта.

— Ну, что я говорил. Долли не могла далеко уйти.

Они вошли в теплый холл, обитый сосновыми панелями.

— Она даже не заперла дом? — спросила Ида.

— Здесь мало кто живет, нет смысла запирать. Привет!

Никакого ответа.

Лоскутные коврики на полу, тканые или вышитые красные полотна на стенах. «В гостях хорошо, а дома лучше», — прочла Ида на рушнике, висевшем над входом в маленькую кухню в конструктивистском стиле. И на другом рушнике: «Пусть в доме царствует уют, пусть сердце радость наполняет, пусть в дом гостей всегда зовут и дверь пред другом отворяют». В гостиной висело еще два рушника с красивым вышитым орнаментом в виде надписи старинным шрифтом. «Tax free shopping — So much to declare»[38] и «Sho len — ingen flash, fuck da aina, area turns red»[39].

Ида прочла надписи еще раз.

— Долли — художница, — пояснил Лассе.

Ида встала перед коричневым кожаным диваном и заметила напольные часы в одном углу. Лассе распахнул кухонные дверцы, из крана полилась вода, стаканы зазвенели, а пластиковая бутылка зашипела, когда ее открыли. Лассе вернулся в гостиную с пакетом чипсов, четырьмя бутербродами и двумя большими стаканами с какой-то коричневой жидкостью.

— «Беллини» из Питео. Меняю персиковый сок на колу, а шампанское на доставку на дом.

Она не улыбнулась. Она смотрела в окно, он встал рядом с ней и стал пить.

— Сколько мы можем здесь оставаться?

— Не знаю. Подождем час, может быть, два. Потом посмотрим. Камин еще теплый. Если она не придет до полной темноты, мы поедем дальше на снегоходе, хотя я точно не знаю куда.

Она пристально смотрела в большие окна гостиной. Последние лучи солнца просвечивали сквозь верхушки елей на дальней горной гряде. Он обошел гостиную, выглядывая в каждое окно, затем погасил маленькую настольную лампу с розовым абажуром, и весь дом погрузился во тьму.

— Похоже, нас не преследуют, пока еще… Нам бы лучше всего здесь не ночевать. Из дома дорога просматривается плохо. Кстати, нам надо найти в мешках одну вещь, — сказал он, запихивая в рот бутерброд с ветчиной. — Жди здесь.

Он выскользнул в холл и открыл входную дверь. Все стихло, но вскоре он вернулся.

— Ты смотри здесь, — сказал он, — а я поищу там.

На полу стояли два черных мешка.

— Что я должна искать?

— Папку, на которой написано «Европейские жемчужницы».

Она попросила его повторить.

— Значит, опять моллюски? — спросила она.

— Именно.

— А для чего нам папка?

— Сначала найди ее.

— Здесь четыре полных мешка.

— С чего-то же надо начинать.

Лассе принялся рыться в своем мешке и бросать на пол груды бумаг Альмы.

— Я знаю, что клал ее, — приговаривал он.

Ида запустила руку в свой мешок и вытащила несколько папок и книг, пару деревянных коробочек, части микроскопа, две маленькие картинки, нарисованные Альмой или Манфредом, и маленькую фарфоровую птичку голубого цвета.

— Зачем мы все это взяли? — спросила она.

— У нас было мало времени. Здесь масса дерьма. Но часть этих вещей может нам пригодиться. Хотя, наверное, так не кажется. Ты ищешь папку?

Ида стала раскладывать вещи по кучам: бумаги, DVD-диски и жесткие диски в первую, с виду бессмысленный мусор во вторую и непонятные объекты в третью, например карты российских городов для спортивного ориентирования.

На пол выскользнула заламинированная цветная фотография атома. Элегантным типографским шрифтом в нижнем углу было написано: «Модель атома Бора, 1913». А рядом Альма написала от руки: «фон Лауэ — Бор??»