Тайна дома №12 на улице Флоретт (СИ)

Стоявший за сержантской стойкой мрачный господин, отдаленно похожий на ворона, хмуро оглядывал лица галдящих констеблей и очень жалел, что у него под рукой нет судейского молотка. Чтобы бросить его в лицо особо громкого подчиненного или стукнуть по чугунной голове другого.

— Заткнитесь! — в очередной раз рявкнул старший сержант Гоббин. — Мэрберд, выключи тревогу.

Указанный констебль дернул рычажок у механического колокола, и тот мгновенно затих. Звенящее эхо медленно оседало невидимой поволокой на головы в высоких темно-синих шлемах.

— Что творится, сэр? — подал голос великан-констебль, один из тех, кого Гоббин считал «своим парнем».

Пайпс выглядел испуганным. Что ж, и сам сержант боялся, хоть и не подавал виду. То, что происходило с полицией Тремпл-Толл в последние дни, затронуло и его лично, но признаться подчиненным, что он уже почти неделю не покидал Дом-с-синей-крышей из-за страха, старший сержант не мог.

— Сэр? — снова подал голос Пайпс. — Это все из-за «ДобУК»? Зачем вы нас собрали?

— Я вас не собирал! — в ярости прорычал сержант.

Констебли начали переглядываться в недоумении.

— Но кто тогда, если не вы?

Сержант уже раскрыл было рот, чтобы ответить констеблю по всей форме, упомянув весь его проклятый род до седьмого колена и даже его предполагаемых, еще не рожденных, детей, когда в зале общей работы на первом этаже Дома-с-синей-крышей начало что-то происходить.

Один из констеблей вскинул руку, указывая на что-то под самым потолком. Другой воскликнул: «Глядите!» Еще кто-то добавил: «Провалиться мне на этом самом месте!»

Сержант Гоббин задрал голову и поморщился. Этого он и боялся…

По стеклянной, спускающейся из-под потолка гнутой спиралью трубе медленно ползла капсула. Около трех дюжин пар глаз наблюдали за ней не мигая.

Система внутренней пневмопочты Дома-с-синей-крышей была такой древней, что можно было состариться, пока послание дойдет с верхнего этажа вниз. И ею во всем ведомстве пользовался лишь один человек.

Наконец латунный цилиндр дополз до сержантской стойки, и Гоббин нехотя достал его из раструба.

Весь личный состав, затаив дыхание, принялся наблюдать, как пальцы сержанта откидывают крышку и извлекают формальный синий конверт.

Гоббин вытащил из конверта записку и перфокарту с номером. Ознакомившись с содержанием послания, он прочитал номер на карте и сверился с книгой служебных кодов. Нахмурился и скрипнул зубами.

— Сэр? — осторожно проговорил Пайпс. — Что там? Это связано с «ДобУК»?

Сержант Гоббин покачал головой:

— Нет, это не связано с «ДобУК», насколько я могу судить.

— А с чем же тогда? — спросил констебль Домби.

— От нас требуют… — сержант замолчал и собрался с духом, словно ему было неприятно просто произнести то, что он собирался: — Служить и Защищать.

В зале общей работы поднялся ропот.

— Что?

— Почему мы?

— Эй, я на такое не подписывался!

— Сэр! — перекрыл Пайпс общий гвалт своим басом. — Мы не можем Служить и Защищать в такое время! Мы же все сейчас бьемся над «ДобУК»!

— Ты мне об этом говоришь, Пайпс? Рисковать, идти куда-то, встречаться с монстром, когда в этом нет никакой выгоды и мы к тому же заняты «ДобУК»?! Нет уж! Не такие мы идиоты!

Кто-то крикнул: «Верно!» Еще кто-то: «Мы сюда не за тем нанимались! Служить и Защищать? Пфф!»

И вдруг во всеобщем ропоте раздался тихий голос: «Постойте-ка… Монстр?»

Все тут же затихли и выжидающе уставились на сержанта. Гоббин наделил нескольких подчиненных, из тех, что стояли ближе всего, испепеляющим взглядом, а затем опустил глаза в письмо и сказал:

— Дилби (да, вы не ослышались: наш простофиля Дилби) пишет, что в ходе своего расследования (и кто, позвольте спросить, позволил ему вести какие-то расследования?!) наткнулся на… гм… неких заговорщиков, которые… гм… пробудили некоего жуткого… гм… монстра возле канала. На улице Флоретт, если точнее. Это еще не все. Заговорщики, с его слов, помимо прочего, также проникли в ряды полиции, и Шнаппер с поста на Пыльной площади состоит в их числе. Также Дилби сообщает, что вел расследование совместно с… гм… — казалось, сержант вот-вот перемелет собственную челюсть, учитывая, как он заскрежетал зубами, — с доктором Доу из переулка Трокар. Дилби особо подчеркивает, что угроза категории… — Гоббин сверился с письмом, — «ГПА», что бы это ни значило…

— Я знаю, сэр! — воцарившуюся тишину прорезало шамканье седоусого старика Лоусона. — Это значит: «Город под атакой»! Худшая категория… еще из тех времен, когда защитить Тремпл-Толл можно было лишь с помощью всего личного состава полиции.

— Спасибо за историческую справку, старичье, — проворчал Гоббин. — Я могу поверить, что ты знаешь об этой категории, но откуда Дилби ее знает, будь он трижды неладен! Ну да ладно…

Тут взял слово один из констеблей в толпе; сержант так и не понял, кто — то ли Теккери, то ли Боунз:

— И что нам делать, сэр?!

— Да, вы же не прикажете нам выдвигаться к каналу? — добавил еще один голос, но уже от дверей, и снова Гоббин не понял, кто говорил: то ли Боунз, то ли Теккери. У них были очень похожие голоса: хриплые и шелестящие, словно листья на ветру.