Тайна дома Морелли

– А потом тень посмотрела на меня, – продолжала Карлота. – Вид ее был ужасен. Я точно знаю, что это был мужчина: у тени был рост и фигура мужчины. Она чуть заметно подрагивала, словно была чем-то вроде голограммы, но не двигалась, пристально наблюдая за моей реакцией. И тут я услышала голос сестры: Мэри Энн стояла позади меня. Я почувствовала легкое прикосновение к плечу, но потом она застыла, словно заледенела. Никогда не забуду те глаза, Алан, – глаза тени: такие большие и темные, что казалось… Казалось, это существо явилось из самой преисподней. Оставалось неясным, что делает эта штука возле кроватки Пенни. Но самое ужасное в этой истории – поведение сестры. Я была уверена, что она, как тигрица, кинется защищать свое дитя, как поступала всегда, всю жизнь. Однако, к моему удивлению, она стояла неподвижно, взгляд ее был прикован к фигуре, руки бессильно свисали вдоль тела, а на лице застыло выражение замешательства и сомнения. – Карлота вздохнула и поправила заколку. Голос ее звучал серьезно, даже торжественно. Она держалась со свойственной ей холодностью, едва глядя на Алана. Но в какой-то миг взгляд остановился на его лице, зрачки вонзились в его глаза, точно иглы. – Сестра смотрела на него как завороженная. Мне казалось, что я вот-вот грохнусь в обморок перед этим существом, или кем оно там было, однако Мэри Энн совершенно успокоилась: полупрозрачное создание будто бы ее загипнотизировало. Оно смотрело на сестру долго, пристально… В конце концов, я закричала от ужаса. Существо вздрогнуло, отодвинулось назад и испарилось – по крайней мере мне так показалось, потому что в эту секунду сестра пришла в себя и ворвалась в комнату Пенни, словно за ней черти гнались. Но в комнате уже никого не было. А теперь говори все что хочешь, Алан. Про галлюцинации, посттравматический стресс из-за смерти Виктора, еще что-то. Я его видела собственными глазами и моя сестра тоже.

Повисла неловкая тишина. Амелия с излишней поспешностью поднялась с кресла.

– Может, зря я тебе все это рассказываю, – сказала она. – Ты врач, Алан, а среди людей твоей профессии мало кто верит в подобного рода вещи. Но я знаю одно: эта тень действительно побывала в нашем доме. Впервые мы видели ее несколько лет назад, а затем она появилась снова… Мы думали, это всего лишь случайность. Загадочное явление, которое видели две сестры, хотя Мэри Энн клянется, что встречала его время от времени и потом тоже, каждый раз у кроватки Пенни…

Амелия остановилась у окна и оперлась руками о мраморную столешницу: у нее больше не было сил говорить. Неподвижно глядя на ее искривленную от напряжения спину, Алан тоже не мог произнести ни слова. Мысли путались, к тому же его до крайности смущал страх, звучавший в голосах сестер, когда они рассказывали эту историю, – отчетливый, невыразимый ужас.

– Я раньше не верила в такие вещи, Алан, – сказала Карлота. Ее старшая сестра задумчиво смотрела куда-то вниз, ее руки покоились на столе. – В жизни не смотрела все эти передачи по телевизору – про призраков и все такое. Меня даже верующей сложно назвать. Но вокруг нашей семьи за эти последние годы на моих глазах происходили странные события. Надеюсь, ты не думаешь, что все это спектакль, разыгранный тремя сумасшедшими тетками.

– Но почему вы раньше про это не говорили? – спросил Алан: он сам удивился, как странно прозвучал его голос.

– Зачем? – откликнулась Карлота. – Чтобы ты принял нас за чокнутых? Ты и сейчас вряд ли нам веришь. Вроде бы и рад поверить, потому что мы твои знакомые и ты нас уважаешь, но все равно не можешь.

– Но я бы вам хоть как-то помог! – воскликнул он. – Я живу в соседнем доме. Мы бы вместе искали объяснение. Должно же оно быть.

Амелия не ответила. Ее сестра машинально барабанила пальцами по столу, затем внезапно выпрямилась и сложила руки перед грудью, словно собираясь помолиться.

– Если мы сейчас рассказываем тебе это историю, Алан, если мы так или иначе обратились к тебе за помощью, все это по одной-единственной причине: мы умираем от страха.

Алан насторожился. Какая-то мысль пришла ему в голову: он повернулся к Карлоте так резко, словно его подбросила вверх спрятанная в кресле пружина.

– Элизабет его видела. В тот самый вечер.

«Не дай ему забрать и ее тоже. Теперь она моя единственная дочь». В это мгновение слова, произнесенные Мэри Энн во время похорон Пенни, приобрели новый, более отчетливый смысл.

– Как… кого видела? Но это же безумие…

Это галлюцинация, вертелось в мозгу у доктора. Массовая галлюцинация, порожденная эмоциональным потрясением. В этом предположении имелась доля смысла, особенно если учесть, сколько верующих в одно и то же время видят чудо, неподвижно глядя в одну точку и ожидая появления ангела или Пресвятой Девы; тем не менее в каком-то уголке его сознания теплилось глубокое доверие к сестрам. Он знал их много лет. Много лет подряд разделял с ними стол, а также всевозможного рода споры и беседы. Ему нравилась Мэри Энн, быть может, он даже был влюблен в нее. И обожал обеих девочек.

– …рядом с качелями, – пробормотала Амелия.