Тайна дома Морелли

– Представляешь, только что отыскала на чердаке очаровательный пейзаж. Нарисован маслом на дощечке. Скорее всего, остался от бабушки. Куплю для него рамку и повешу у тебя в комнате. Пойдем, посмотришь, какой он чудесный, а заодно что-нибудь съешь. Он, правда, немного потемнел, но на стене будет смотреться отлично. Вот тут и повесим, – Лорна указала рукой на стену. – В общем, сейчас увидишь. Уверена, тебе понравится.

Она поцеловала его в висок и решительно встала. Мать Дэнни обожала картины и рисунки. Дэнни не мог до конца понять этого увлечения, он не видел ничего особенного в том, чтобы скупать картинки, нарисованные кем-то другим, подбирать к ним рамы и увешивать весь дом пейзажами и букетами в кувшинах. Он никогда не сказал бы про это матери. Он знал, с каким удовольствием она занималась своим коллекционированием. К тому же она не работала, и ей приходилось много времени проводить дома в одиночестве. «Главное для нее – это способ чем-то себя занять, – рассуждал он. – Ничего страшного, что кувшины безвкусны, а дом похож на аляповатый музей, увешанный случайными экспонатами».

– Вот, полюбуйся, – воскликнула Лорна, возвращаясь в комнату. Она уселась рядом с сыном и улыбнулась. – Здорово, правда? Мне очень нравится.

Дэнни взял у нее дощечку и всмотрелся в пейзаж. На дощечке изображалось что-то вроде долины. В глубине пейзажа располагался домик с оранжевой крышей, белыми стенами и маленькими окошками. За домиком виднелись горы, паслись овечки, а в середине композиции изображался пруд, в непосредственной близости от которого сушилось развешанное на веревке белье. Пронзительная синева неба перемежалась белыми пятнами, похожими на облака, только очень далекие. Дэнни внимательно склонился над дощечкой, но не мог обнаружить в пейзаже ничего выдающегося. Мать смотрела на него выжидающе, находка явно ее взволновала, и у него не было сил ее разочаровывать.

– Очень здорово, мама. Ты права, это будет отлично смотреться в моей комнате.

– Я знала, что тебе понравится, солнышко. Оставлю ее у тебя. Завтра отвезем в мастерскую, и ты выберешь раму.

Она встала и снова чмокнула его в висок. Мать была очень красивая женщина, хотя с некоторых пор непонятно, зачем осветляла свои чудесные каштановые волосы: вместо того чтобы подчеркивать естественную красоту, русый оттенок ее старил.

– Спасибо, мама.

– Не за что. Пойду что-нибудь тебе приготовлю. Спускайся поскорее.

Проговорив это, она вышла, а Дэнни так и стоял посреди комнаты с дощечкой в руках, не зная толком, что с ней делать. Кончиками пальцев провел по грубой рыхлой поверхности. Затем поднес картину к глазам и сосчитал овечек – их было три, хотя в глубине пейзажа виднелось дерево, из-за которого торчали задние ноги четвертой овечки. Забавно, подумал мальчик. В это мгновение что-то привлекло его внимание. Он сузил глаза и всмотрелся в домик, точнее, в одно из его окон.

– Ух ты. Как интересно.

Он выдвинул ящик стола, достал небольшую лупу с несколькими увеличениями и поднес к картине. К его удивлению, в одном из окошек виднелось что-то вроде человеческого лица. Внутри домика явно кто-то был, как бы ни абсурдно звучало подобное предположение.

– Кому пришло в голову рисовать на картине лицо, если его почти не видно? – пробормотал Дэнни, продолжая всматриваться в крошечный овал. – Да и овечкин зад позади дерева тоже выглядит как-то странно.

Он провел пальцем по крошечному прямоугольнику окна. Ему пришло в голову, что это случайное пятнышко или мазок краски, принявший форму лица, но было очевидно, что это не так. Он внимательно осмотрел дощечку через лупу, надеясь обнаружить в одном из уголков подпись автора. Но там ничего не было. Тогда он перевернул дощечку, и холод пробежал у него по спине. На тыльной стороне красовалась надпись:

ПРИВЕТ

– Привет, – прошептал мальчик, будто бы отвечая автору пейзажа. Некоторое время в недоумении таращил глаза на карандашную надпись, снова перевернул пейзаж и замер. – Ничего себе…