Тайна дома Морелли

Одеревеневшие синеватые ноги Лоррейн уже начали опухать. В правой руке она сжимала открытый тюбик красной губной помады. Что это, зачем? Кэтрин мутило. Она нащупала позади себя кресло и грузно в него опустилась. Это было мучительно, невыносимо. Только бы не отключиться, не потерять сознание. Она обернулась, увидела собственное отражение в зеркале на изящном трюмо и чуть не умерла от страха.

– Как же это… Бог мой…

Прямо на зеркальной поверхности красовалась надпись цвета свежей крови:

ПРИВЕТ

3

В тот миг, когда шею Лоррейн высвобождали из смертельных объятий телефонного провода, а вокруг Кэтрин Вудс толпились медики, тщетно пытаясь ее успокоить, Джим Аллен сидел на веранде своего дома, попивая пиво и покачиваясь в кресле-качалке. По части работы утро выдалось исключительно плодотворным. Он исписал двадцать страниц и готов был в том же ритме проработать остаток дня. Услышав издалека вой сирены, он задумался. Что это может быть? Последние дни выдались для Пойнт-Спирита не слишком веселыми, и ситуация в целом, а также невольные мысли о том, как переживут три несчастные женщины смерть девочки, угнетали Джима. В этом забытом Богом городке он прожил всего два месяца, но уже чувствовал себя своим. Именно об этом предупреждал его Ларри, литературный агент, когда он только еще задумался об уединении и собирался снять домик: вряд ли у него получится жить вдали от людей и стать отшельником.

– Люди в маленьких городках, Джим, ужасные педанты, – рассуждал Ларри. – Я не имею в виду, что они лезут в чужие дела или всех поголовно осуждают, но пойми, невозможно снять дом в городишке с двумя тысячами жителей и ни с кем из них не познакомиться, не сблизиться, ну, ты меня понимаешь. Сходи в бар, потусуйся с людьми, будь приветлив с ними.

– Какого черта, Ларри? Я собираюсь писать роман, а не тусоваться.

Ларри закатил глаза.

– Я все понимаю, но это тебе не чертова столица. Ищешь спокойствия? Перемен? Отлично. Но не вздумай прятаться от людей, как какой-нибудь столичный пижон. Ты им сразу не понравишься, а тебе там жить целых шесть месяцев. Пойми, Джим: ты для них не автор детских книжек, которому приспичило написать роман для взрослых и для этого понадобился покой. Ты – выскочка, который черт знает что о себе вообразил и не желает знаться с деревенщиной. Им только повод дай – и они запросто испортят чужаку жизнь. Уж поверь мне, приятель, я знаю, про что говорю.

Этим он и занялся в первые же недели жизни в Пойнт-Спирите. Сходить в город, пообщаться с соседями. Пусть воспринимают его как простого открытого человека, приятного во всех отношениях. «Рубаху-парня», как говорила его бабушка Маргарет, которая, хоть и славилась склонностью к затворничеству, умела быть симпатягой, и это не стоило ей чрезмерного труда.

– Честно говоря, Джим, я вообще не понимаю, зачем тебе уезжать из Сан-Франциско и селиться в дыре. Мог бы написать свой роман во время рекламного тура с «Приключениями Катрины».

– Ларри, я хочу отдохнуть. Уехать как можно дальше от Сан-Франциско и пожить в тихом местечке, где меня никто не знает.

Некоторое время агент молча смотрел на него округлившимися глазами, затем на его полном, холеном лице изобразилась смиренная гримаса.

– Мы продали больше миллиона экземпляров «Катрины». Если в этой стране есть кто-то, у кого есть дочь, но нет книжки про Катрину, сообщи мне, пожалуйста. Лично вышлю ему всю серию.

Джим неизменно впадал в уныние, когда Ларри заговаривал с ним о работе. Ларри был коренастый и упитанный хищник от литературы, явно имевший высокий шанс заработать инфаркт раньше пятидесяти. Он ревностно следил за Джимом из «оперативного центра» (так он называл собственный кабинет), не слишком доверяя своему автору, хотя и мирился с его чудачествами: другого выхода у него все равно не было.

– «Катрина» никуда не денется, Ларри, – рассеянно пробормотал Джим. – Я же обещал выдавать две-три истории в год. Тебя это не должно волновать. Но пойми, я не могу посвятить всю свою жизнь приключениям девочки-подростка, как бы ни были высоки продажи. Я должен вернуться к серьезным романам…

– Поступай как знаешь, – перебил его Ларри. – Главное – не становись извращенцем.

Джим расхохотался.

– Смейся, смейся, – ворчал Ларри. – Тебе тридцать семь, а ты не женат. Для девчонок ты – воплощение крутизны. Тем более в деревне. Тип вроде тебя, без жены, которую бы все знали, с внешностью интеллектуала, к тому же пишущий книжки для девочек, имеет все шансы. Старайся быть осторожным.

– Ты издеваешься? – все еще смеясь, Джим направился к двери.

Неужели Ларри и вправду верил в то, о чем говорил?

– Звони каждую неделю! – крикнул агент ему вдогонку, когда он уже направлялся к лифту. – Да, чуть не забыл: «Катрину и заколдованный дом» готовят к переизданию!

«Круто, Ларри. Но мне плевать, честное слово», – чуть было не сказал Джим агенту.

– Замечательно, – воскликнул он, прежде чем двери лифта закрылись перед его носом.

* * *