Тайна дома №12 на улице Флоретт (СИ)

— Я живу с бабушкой в доме у канала. Это сонный тихий дом, в котором практически никогда ничего не происходит — настолько, что там даже появление жужжащей мухи — это уже целое событие. У жильцов своя сонная рутина, все погружены в себя. Никто ни с кем особо даже не разговаривает, поэтому я не сразу заметила… — Мисс Браун поглядела на Полли, и та ободряюще кивнула, — не сразу заметила, что жильцы в нашем доме начали болеть. Все началось, как мне кажется, с миссис Жиббль из десятой квартиры. А потом заболели капитан Блейкли из одиннадцатой и все семейство Ферри из седьмой. Поначалу я думала, что это обычная простуда и обратила внимание на происходящее, только когда заболел констебль Шнаппер из квартиры по соседству с нашей: у нас тонкие стены, а от его громогласного кашля, похожего на паровозный гудок, дрожит мебель и звенит посуда. Позавчера я встретила мистера Шнаппера на лестнице и поинтересовалась его самочувствием, но он велел мне оставить его в покое и убираться куда подальше. Констебль и прежде был очень груб, но в тот момент я подумала, что он меня задушит — мистер Шнаппер по-настоящему рассвирепел, словно я как-то его оскорбила. — Мисс Браун всхлипнула. — В доме почти не осталось тех, кто не заболел: у всех жильцов распухли носы, они постоянно сморкаются и обвязывают шеи шарфами. А мистер Типпин из восьмой квартиры уже почти неделю не показывался. Я боюсь, что он умер — понимаете, он и прежде не отличался крепким здоровьем. Вчера я осмелилась постучать в его дверь, но никто мне так и не ответил.

Китти Браун перевела дыхание, немного помолчала, после чего продолжила:

— Когда я рассказала о своих подозрениях бабушке, она разозлилась и отмахнулась: «Не лезь не в свое дело, — сказала она. — Ну хочется людям болеть, пусть себе болеют!» Понимаете, она очень строгая дама, и я не решилась спорить. Но вчера… — мисс Браун запнулась, — она тоже заболела. Все началось с мигрени и насморка. А потом я застала ее, когда она чихала в своем кресле. И это было вовсе не обычное чихание. Это было ужасное, хриплое и судорожное, чихание, оно длилось около пяти минут. Я хотела помочь бабушке, но она лишь отмахнулась, веля мне идти в свою комнату. Сегодня все стало хуже: она обмоталась с ног до головы длинным шарфом, который прежде ненавидела. Ее лицо… оно стало зеленым, на нем выступили жуткие вены. А ее глаза… — мисс Браун, не в силах сдержать эмоции, поднесла ладонь к губам. — Я хотела пойти в аптеку и купить что-нибудь, но бабушка ничего не желала слушать. Я очень переживаю за нее, господин доктор. Я рассказала обо всем Полли, и она посоветовала мне немедленно обратиться к вам.

Мисс Браун замолчала. Зазвенел варитель, сообщая о готовности кофе, и Полли вручила исходящую паром чашку подруге. Та приняла ее дрожащими руками и с мольбой поглядела на доктора Доу.

— Вы поможете? — спросила она.

— Конечно, поможет, — утешила подругу Полли, и на этот раз доктор даже не ощутил привычного раздражения из-за ее бесцеремонности.

— Хорошо, что вы пришли ко мне, мисс Браун, — сказал он задумчиво. — Меня беспокоит то, о чем вы рассказали. Налицо заразное шествие, и игнорировать его было бы беспечно и необдуманно. Кашель, насморк и даже повторяющееся чихание — все это и вправду симптомы инфлюэнцы. Быть может, имеет место инфлюэнца Стерлинга или Хрип-ин-берд — они отличаются быстрым распространением, но некоторые симптомы вашей бабушки не подходят ни для одной из этих болезней. Зеленое лицо, говорите? Насколько зеленое?

Мисс Браун задумалась и, достав что-то из кармана платья, протянула это доктору.

— «Брудс и Горм», — прочитал он, разглядывая тонкую, с палец, палочку в бледно-зеленой обертке. — «Химрастопка для каминов».

— Я использую ее для своих паровых роликов, — пояснила Китти Браун. — Кожа у бабушки, как этикетка. Чуть зеленее даже…

— Занятно… — проговорил доктор, рассуждая вслух. — Позеленение кожи. И еще ярко выраженная венозность. Это точно не инфлюэнца Стерлинга и уж точно не Хрип-ин-берд. Может быть, ангина Морлонда? Но… она исключает насморк. А что вы можете сказать о кашле? Он какой?

— Я… я не знаю… сухой, надтреснутый. — Китти вдруг вскинула голову. — А, и еще… я совсем забыла, у нее то и дело текут слезы. Она быстро вытирает их платком, но я видела сам платок. Он тоже зеленый — как будто в чернилах…

— Зеленые слезы?

Доктор подобрался. Его брови выстроились в линию, а лицо ожесточилось, словно ему только что сообщили о том, что его заклятый враг в городе.

— Вы… вы знаете, что это такое? — спросила мисс Браун.

Доктор Доу медленно покачал головой.

— Нет, — сказал он. — Но я выясню. Непременно выясню.

Натаниэль Доу откинулся в кресле, достал из кармана сюртука портсигар. Чиркнула спичка, и доктора затянуло облаком вишневого дыма от папиретки.

Он больше не напоминал утомленного, раздраженного человека, которого все кругом дергают по пустякам. Глаза доктора Доу блестели. Его взгляд стал по-настоящему жутким. В нем читалась непонятная злость и, что не могло не показаться странным, предвкушение.