Тайна Достоевского

Но, увы, накануне пушкинского траурного вечера, в среду 28 января (9 февраля) Достоевский сам уже лежал в гробу. Он сгорел в три дня от обострения неизлечимой своей хронической болезни – эмфиземы лёгких. Прожил он 59 лет и неполных три месяца, и вот уже более ста лет продолжает активно жить среди нас своими гениальными произведениями. По данным ЮНЕСКО Достоевский сегодня – самый читаемый писатель в мире. Я лично знаю многих людей, которые не любят, не понимают и не воспринимают прозу Достоевского. Мне таких людей жаль. Очень хорошо об этом сказала известная русская поэтесса начала XX-го века Е. Ю. Кузьмина-Караваева (будущая мать Мария): «Без преувеличения можно сказать, что явление Достоевского было некой гранью в сознании людей. И всех, кто мыслит теперь после него, можно разделить на две группы: одни – испытали на себе его влияние, прошли через муку и скорбь, которую он открывает в мире, стали “людьми Достоевского”… И другие люди, – не испытавшие влияние Достоевского… Они – всегда наивнее и проще, чем люди Достоевского, они не коснулись какой-то последней тайны в жизни человека и им, может быть, легче любить человека, но и легче отпадать от этой любви».

Я не раз убеждался, что зачастую люди открывают Достоевского для себя по одному и тому же сценарию, как произошло это и со мной. Я только что окончил десять классов, умудрившись пропустить мимо внимания обязательное по программе «Преступление и наказание». Вероятно, я совсем не прочёл тогда этот роман. И вот, копаясь в районной библиотеке и набирая очередную стопку книг (а читал я запоем), я совсем случайно прихватил и роман Достоевского «Униженные и оскорблённые». Дома начал читать. Мало сказать – я был увлечён или восхищён; я был – потрясён до глубины души. Я бегом бросился в библиотеку, еле успел до закрытия и выпросил сразу все десять томов Достоевского в сером переплёте издания 1956 года – первого его собрания сочинений после многолетней опалы в советско-коммунистическом книгоиздательстве. Я как раз жил один, все мои родные уехали в гости в другой город, и вот ровно три дня и две ночи я безотрывно поглощал все произведения Достоевского – без сна и почти без еды. Подобного фантастического впечатления от читаемого я не получал ни до нипосле этих знаменательных для меня трёх суток. Что поразительно, точно так же заболевают Достоевским не только русские люди, но и иностранцы. Мне довелось, например, беседовать об этом с бельгийским литературоведом Эммануэлом Вагемансом, автором учебника «Русская литература от Пушкина до Солженицына», который точь-в-точь повторил вот этот мой рассказ: в 19 лет он случайно раскрыл Достоевского и не смог уснуть, пока не пропустил через сознание все десять томов сочинений русского гения.

Напомню вкратце биографию писателя. Она была трагична, полна лишений, горя и невзгод. Его жизнь вполне можно сравнить с вечной каторгой. Суровое детство с деспотом отцом, который запрещал своим детям играть со сверстниками и выходить со двора. Затем учёба в закрытых пансионах со строжайшей дисциплиной. После этого «заточение» на несколько лет в ненавистное Инженерное училище, где царили солдатская дисциплина и муштра. Потом двухгодичная лямка постылой службы военным инженером. И вот когда наступил наконец светлый период в жизни – уход в отставку, занятия литературой, грандиозный успех первого же романа «Бедные люди» – его арестовывают за участие в тайном кружке петрашевцев, приговаривают к смертной казни. В самый последний момент, когда приговорённый 28-летний Достоевский испытал весь ужас предсмертных мгновений, ему «царской милостью» заменяют смертную казнь уже настоящей каторгой. Четыре года в Омском остроге и почти шесть лет последующей службы рядовым солдатом в Сибири – кто читал «Записки из Мёртвого дома» вполне представляет ужас и тяжесть тех страшных лет.

Только представить себе: а что если бы он и вправду был расстрелян в 1849 году, или уже на эшафоте сошёл с ума как его товарищ-петрашевец Григорьев, или совершенно потерял на каторге волю, здоровье и вскоре бы после освобождения умер, как это случилось с другим петрашевцем – Дуровым… Ведь человечество никогда бы не узнало «великое пятикнижие» Достоевского – романы «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Подросток» и «Братья Карамазовы». Когда-то Фёдор Михайлович написал, что «… если б кончилась земля и спросили там, где-нибудь людей: “Что вы, поняли ли вашу жизнь на земле и что об ней заключили?” – то человек мог бы молча подать «Дон-Кихота» (Роман Сервантеса. – Н. Н.): “Вот моё заключение о жизни и – можете ли вы за него осудить меня?”…» Так вот, с полным правом мы в такой ситуации могли бы предъявить романы самого Достоевского.