Тайна древлянской княгини

Они двинулись вдоль берега вместе, болтая по пути. На незнакомых людей Болли производил устрашающее впечатление, но со своими держался дружелюбно и приветливо. Им часто попадались навстречу люди – все нарядные, в бело-красных рубахах, в венках, подпоясанные жгутами из зелени. Обоим скоро выдали по пышному, хотя уже увядшему и растрепанному венку, и если Болли только помахивал своим на ходу, то Хельги без стеснения нахлобучил венок на голову. От предложения выпить они тоже нигде не отказывались, хотя оба и так уже были хороши. На то и праздник. Война, походы – все это завтра, а сегодня Середина Лета – пиры, мясо, пиво, песни, веселые женщины.

Вот перед ними выросли курганы, где сегодня урмане в честь праздника устраивали состязания во всяких воинских искусствах: по стрельбе, по плаванию и гребле, по метанию сулиц, пригласив и местных мужчин показать себя. Трава была утоптана, кое-где виднелись обглоданные кости, черепки разбитого кувшина и стояла забытая деревянная миска. Болли принялся кружить у подножия кургана, отыскивая свой лук; нашел несколько стрел, причем чужих, запутавшихся в траве – тоже какие-то раззявы спьяну забыли. Проспятся, придут искать, а хрен вам!

Хельги тем временем сел, потом растянулся на траве, сдвинув венок на затылок и глядя в темнеющее небо. Солнце наконец зашло, хотя все вокруг еще было видно. И всем телом он ощущал, что земля под ним – живая на очень большую глубину.

Если бы мать видела его сейчас, она наверняка осталась бы довольна. Хельги взглянул в небо, ожидая, не появится ли там фигура женщины верхом на коне-облаке – уж такая, как Сванрад дочь Свейна, наверняка сделается после смерти валькирией, тем более что и погибла она, можно сказать, в бою. И не может быть, чтобы она, владевшая таким могучим колдовством при жизни, не сохранила хотя бы столько сил, чтобы навещать сына в священные ночи. И если она где-то здесь, то видит: он сделал то, к чему она всегда стремилась. Завоевал королевство за морем, а заодно отомстил обидевшему ее отцу. И пусть тот еще жив и даже, как сказали, женился – не беда. Так, пожалуй, даже лучше. Убей его Хельги, он сейчас заседал бы в Валхалле и пил с Одином и героями древности, хвастаясь своей жизнью и смертью перед самими Сигурдом Убийцей Дракона и Харальдом Боевым Зубом. Нет, такого счастья Хрёрек не заслужил. Пусть живет где-то там, на юге, лишившись земли и богатств, накопленных за пятнадцать лет, и мучается мыслями о всех своих потерях. Хельги даже передумал спешить вслед за ним – такая жизнь хуже смерти, так пусть она продолжается как можно дольше! И пусть Хрёрек в конце концов сдохнет, как старая корова на соломе, и не попадет в Валхаллу вовсе!

Жаль, матери не довелось разделить торжество младшего сына. Но и это дело поправимое. У него ведь уже есть невеста, а значит, будут со временем дети. Люди рождаются вновь, и его мать сможет родиться снова, уже тут, в Альдейгье, и тогда она своими глазами увидит, сколь многого добился ее любимый сын. Ее новая жизнь будет лучше прежней!

Хельги подумал, что надо пойти подняться на священный могильный холм, позвать дух матери и рассказать ей все это. Но едва он собрался встать, как рядом раздался чей-то испуганный, смутно знакомый голос.

– Княже!

Хельги поднял голову. Перед ним стоял Честиша, державший за руку светловолосую растрепанную девушку лет пятнадцати, если не меньше. С пира старейшин он улизнул почти сразу после получения достопамятного подарка; сидеть со стариками двадцатилетнему нарочитому мужу было скучно, хотелось погулять с прочей молодежью. В позапрошлом году, когда он вдруг остался у себя в роду старшим из мужчин, мать и бабки поспешили его женить, но жена подобралась слишком юная и не вынесла первых родов: похворала пару недель и померла. Теперь Честиша приглядывал новую подругу, намереваясь завтра утром ввести в дом хозяйку. Хельги не одобрил его выбора: личико невыразительное, тоща, да и выглядит неряхой, – но Честиша явно жаждал сообщить нечто важное.

– Княже, у тебя много людей с собой? – Он тревожно огляделся. – Княгиня! Ее, похоже на то, хотят похитить! Мы были там, за кустами, – он кивнул на заросли возле подножия Дивинца, – и видели, как пристала лодка, а в лодке было три оборотня в волчьих шкурах и княгиня Предслава!

– Что? – Хельги приподнялся. Честиша не слишком хорошо говорил на северном языке, запинался, и Хельги с трудом улавливал смысл его довольно путаной речи.

– Это точно она! Она вся в белом, она ведь вдова, и я узнал ее убрус, хотя им закрыто ее лицо! Она лежит в лодке, и там сидят эти трое оборотней! – Честиша взмахом руки показал в сторону берега. – Они в волчьих рубашках, то есть шкурах. Идем скорее со мной, я покажу. Вот только… если у тебя тут нет людей, что же нам делать? Эх, я меча не взял! Но ведь праздник!

– Болли! – окликнул Хельги.

– Я здесь! – Тот уже бежал к нему, победно размахивая луком. – Нашел! Слава богине Скади и прочим асам, нашел! Ну, Хринг, да чтобы я ему хоть ложку без черенка еще когда-нибудь дал! я уж думал, пропал мой лук…