Тайна Древнего Лика

Жрецы продолжали петь, а крайний справа через каждые три или четыре секунды наносил удар короткой палкой с шарообразным утолщением на конце по большому круглому серебристому блюду. Блюдо на двух цепях свисало с перекладины, похожей на турник. Неподалеку от чаши, на одной линии с костром, возвышался большой каменный куб, покрытый какими-то темными потеками. А между колоннами и боковыми стенами с обеих сторон тянулись высеченные из того же камня длинные грубо обработанные скамьи. Оглянувшись, Свен разглядел в полумраке позади чаши обитые золотыми пластинами двустворчатые двери, испещренные замысловатыми узорами. Они тоже, как и костер, находились в нише и, вероятно, вели наружу из этого храма солнечного божества.

«Открылся переход…» — вновь прозвучали в голове Свена слова Батлера.

И этот ритуал, и вся окружающая обстановка подсказывали Торнссону, что переход открылся не просто на Землю. Переход, кажется, открылся в прошлое…

Сердце его сжалось, — но только на мгновение. Не время было погружаться в переживания, убиваться, рвать на себе от отчаяния комбинезон и посыпать голову пеплом от ритуального костра в честь солнечного бога. Нужно было принимать решение и претворять его в жизнь.

Продолжая лежать на кромке чаши, Торнссон быстро прикинул в уме два варианта своих дальнейших действий. Можно было применить вариант «разведчик». То есть вернуться на дно чаши, подождать, пока жрецы закончат ритуал и покинут храм, а потом тоже выбраться из этого зала. И, стараясь оставаться незамеченным, изучить обстановку. А можно было действовать по варианту «контакт» — не откладывая дело в долгий ящик, подойти к этим аборигенам, поздороваться и потребовать номер в местном отеле и аудиенцию у мэра.

«Чему быть, того не миновать, — решил пилот в стиле фаталистов. — Во всяком случае, плакать обо мне некому».

И мать, и отец его погибли в автомобильной катастрофе десять лет назад. Других родственников — если они и были — он не знал. А с последней из своих многочисленных подружек, Лу Хольц, разругался за несколько дней до начала предполетной подготовки и новой обзавестись так и не успел.

Стараясь не потерять равновесие на ободке чаши, Свен выпрямился во весь свой немалый рост. Вернул фонарь на грудь и включил, направив на золотой барельеф. Лик божества засиял, изумленные жрецы резко прервали пение. И в наступившей тишине раскатился по храму громовой голос пилота:

— Мир вашему дому! Я, Свен Торнссон, приветствую вас!

Шеренга качнулась — и через мгновение на возвышавшегося над чашей астронавта смотрели все десять жрецов. Торнссон провел лучом фонаря по их лицам. Лица были похожи на медные маски, окаймленные прямыми черными волосами. Покатые лбы, внушительных размеров носы, характерный для индейцев разрез глаз. Ноздри жрецов украшали небольшие зеленые кругляши. Возможно, это был нефрит. Из уголков губ жрецов тянулись вниз нити, на которых серебрились небольшие диски и ромбовидные пластины. На шеях отсвечивали зеленью ожерелья из нескольких рядов трубчатых бусин. А у жреца с перьями нефритовая пластинка свисала и с кончика орлиного носа.

Пилот повернул фонарь в сторону и громоподобно повторил:

— Я, Свен Торнссон, приветствую вас!

В глубине души он надеялся, что после этих его слов жрецы незамедлительно падут ниц, как в фильмах. Собственно, свое краткое выступление он и скопировал с какого-то видео. Но ничего подобного не произошло. Оцепенение служителей культа продолжалось с полминуты, не более, потом они зашевелились, принялись оживленно переговариваться, и наконец медленно и осторожно начали приближаться к чаше. Их плащи колыхались, открывая ступни, и оказалось, что на ногах жрецов нечто вроде плетеных сандалий, а на лодыжках переливаются зеленью и серебром узкие браслеты в три-четыре ряда. Впереди шел коренастый пожилой индеец с изумрудными птичьими перьями на голове. Кривой шрам от виска до верхней губы пересекал его смуглое лицо с темными глазами и редкими черными волосками на подбородке. Чуть сзади и сбоку, как ведомый в паре самолетов-истребителей, сопровождал его жрец с колотушкой, а дальше неровной шеренгой двигались остальные.

Торнссон мгновение раздумывал, стоит ли ему спрыгнуть на пол, — и решил пока оставаться на месте. Так, по его мнению, он выглядел более внушительно. Хотя и находясь рядом с индейцами, был бы на полторы, а то и на две головы выше самого высокого из них. Еще раз полоснув лучом по смуглым лицам — индейцы щурились от яркого света, но ладонями не загораживались, — он выключил фонарь, перевел его на отверстие в потолке и вновь включил. Поднял руку и все так же громко и торжественно заявил:

— Я, Свен Торнссон, прилетел с неба.