Тайна древнего замка

Мне все эти наставления были ни к чему. Я и сама знала, что жизнь часто дает нам вовсе не то, что мы хотим, и приходится подстраиваться под сложившиеся обстоятельства. Я почти не знала своего мужа до свадьбы, и он мне не нравился. Поэтому-то вначале я и отказалась выходить за него замуж. Но в конце концов я поняла, что этот брак необходим для заключения мира между нашими народами. И я должна была родить Агапету детей, таков был мой священный долг как женщины. А вот отправлять своего ребенка на войну – это уже другое. Все матери боятся, что их дети погибнут в сражении, но за Оренделя я боялась вдвойне, ведь война была не в его природе. Агапету скорее наскучат женщины и вино, чем азарт схватки, но Орендель был скорее склонен к творчеству. Стихи, которые он писал, подхватывали барды, и уже вскоре девушки в замке пели сочиненные Оренделем песни. Слуги насвистывали его мелодии, а стражники цитировали его слова, когда хотели произвести впечатление на своих избранниц. И все это без какого-либо моего вмешательства. Я лишь научила Оренделя читать и писать – впрочем, и это уже было преступлением в глазах Агапета. Иногда сын обращался ко мне за помощью, когда ему казалось, что какая-то строка не ложится в стих. Орендель был необычайно внимателен, и его наблюдения переплавлялись в строки песен. Часто он сидел на окне или на крепостной стене и рассматривал все вокруг. Вот такой он был, мой Орендель.

Я понимала, что когда-то ему придется научиться владению мечом, но не в возрасте же двенадцати лет! И уж точно не в возрасте тринадцати лет ему следовало отправляться на войну. Но Агапету было на это наплевать. Я знала, сколь беспощадно он отправлял на смерть юнцов из своего графства. Матери провожали своих сыновей, и мальчики становились добычей воронов. Каждое лето Агапет волна за волной отправлял отряды мальчишек на восток, и хорошо, если возвращалась половина из них.

Орендель страдал от решения отца обучить его военному делу, я чувствовала это по его стихам. В них слышались то печаль, то злость. Сейчас вспоминаются мне слова сына: «Кто первым создал клинок, что смерть народам приносит? Душа его яростью исполнена».

Никогда в жизни мне не было так плохо, как в первые недели обучения Оренделя. Мальчику приходилось вновь и вновь отрубать голову пугалам, бросать копья в бродячих собак, гоняться с луком и стрелами за кошками… Орендель, как и я, понимал, что отец хочет внушить ему презрение к смерти и презрение к жизни. Мой мальчик никак не мог защититься, и у меня не было возможности помочь ему. Да, возможности не было, но я позаботилась о том, чтобы она появилась. Я приняла решение спасти Оренделя от этой пытки.

Но как? К кому мне обратиться? Я задумала подстроить похищение Оренделя, но не знала, с чего начать. Подобное никак не укладывалось в привычный ход моей жизни. Я никогда не сталкивалась с особыми сложностями, кроме разве что рождения детей. Я еще ни разу не покидала замок без охраны. Так как же мне найти людей для столь опасной затеи? Как мне выбрать место, куда привезут Оренделя после похищения?

Я не знала, что мне делать, и потому обратилась к Бильгильдис за помощью. В ее верности я была уверена, ведь Бильгильдис всегда была рядом со мной, она ни за что бы меня не предала. Она сказала мне, что придется посвятить с этот план и Раймунда, ее мужа. Мой план граничил с государственной изменой, а Раймунд был личным слугой Агапета, поэтому решение далось мне нелегко. Я дала Раймунду свои лучшие драгоценности, чтобы он продал их. Денег от украшений должно было хватить и на то, чтобы покрыть все расходы, и на то, чтобы навсегда заткнуть Раймунду рот. Правда, мне оставалось лишь надеяться на то, что Раймунд сохранит мою тайну. Мне страшно было даже подумать о том, что случится, если Агапет обо всем узнает…

Похищение оказалось успешным. Орендель с двумя оруженосцами отправился в лес – его должны были научить быстрой езде. На них напали, его наставников избили до потери сознания, а Оренделя похитили. В происшедшем обвинили венгров. Правда, в последний раз венгры нападали на восточно-франкские земли только весной, но все считали, что эти бандиты могут оказаться где угодно и когда угодно. Обычно венгры не брали пленных, но и это ни у кого не вызвало подозрений. С тех пор Орендель считался погибшим. Кроме Бильгильдис, Раймунда и меня, в замке никто не знал о том, что на самом деле произошло. Элисию я не стала посвящать в свою тайну, ведь она почти наверняка выдала бы меня отцу, чтобы выслужиться перед ним.

Когда Агапет сообщил мне это известие, я разрыдалась, как от меня и ожидали, но то были слезы радости. Где же он, где мой сыночек? Меня распирало от любопытства, я хотела знать об этом как можно больше.

Бильгильдис начертила мне линию на земле – Рейн – и поставила две точки. Одна представляла наш замок, вторая – местечко на юг отсюда, в паре дней езды, тоже у реки. Оттуда, должно быть, уже видны горы.