Тайна двух океанов

– Сюда! Сюда! Скворешня сбросил скалу! Скорее на помощь! Он умирает! Скорее! Я пеленгую ультразвуком! Ловите! Ловите! По глубиномеру – семьдесят два метра от поверхности!

Он водил дулом пистолета, и во все стороны помчались неслышные гонцы – вестники победы и горя.

Павлик не смог бы сказать, сколько прошло времени в этом лихорадочно напряжённом ожидании – минута или час, когда из подводной тьмы вдруг донёсся радостный крик Марата:

– Поймал! Поймал! Держи луч, Павлик! Держи! Плыву точно на норд-ост! Ко мне! Ко мне, товарищи!

И отовсюду – с севера, с запада, с юга – понеслись радостные восклицания, восторженные крики.

– Плыву за тобой, Марат, – доносился голос Цоя.

– Сейчас будем у тебя, бичо!.. – кричал зоолог.

– Держись, Павлик! Держись, мальчуган! – говорил комиссар Семин. – Сюда, сюда, Матвеев! Вот я!

Словно рой сорвавшихся с тёмного неба звёзд, неслись к Павлику со всех сторон огоньки фонарей. Павлик опустил онемевшую руку с пистолетом и лишь поворачивал шлем с фонарём на все румбы, словно маяк, привлекая к себе огоньки спешивших друзей. Огоньки росли, множились и вдруг завертелись вокруг Павлика бешеным хороводом, ослепляя его, заполняя всю окружающую темноту.

Рой звёзд налетел, словно вихрь. В один миг десятки рук подхватили безжизненные тела Скворешни и Павлика, и через минуту отряд стремительно нёсся в открытый океан, к подлодке «Пионер», замершей в ожидании на глубине двухсот метров.

Глава XIII

Скромные расчёты

Старший лейтенант Богров нажал кнопку на центральном щите управления и повернул небольшой штурвал со стрелкой на несколько делений вправо.

«Пионер» приподнял нос и устремился по наклонной линии вперёд, набирая высоту. На глубине в триста метров он выровнялся и продолжал движение на юг.

– Так хорошо, Иван Степанович? – спросил старший лейтенант Шелавина.

– Отлично! Абсолютно все видно, – простуженным тенорком удовлетворённо ответил океанограф, не спуская близоруких, прищуренных глаз с купола экрана.

На куполе медленно проносились огромные тёмные массы. Одни из них заполняли большие пространства на поверхности океана, другие, поменьше, глубоко опускали вниз свои подводные части. Порой казалось, что они вот-вот коснутся ими горбатой спины подлодки, но «Пионер» спокойно и уверенно проходил под ними, лишь изредка наклоняя свой нос и затем выравниваясь на заданной ему глубине в триста метров.

С запрокинутой головой океанограф спросил:

– На какой мы точно широте, Александр Леонидович?

– Пятьдесят восемь градусов сорок минут южной широты, восемьдесят градусов западной долготы от Гринвича, – ответил старший лейтенант.

– Какое множество айсбергов!

– Здесь уже зима, Иван Степанович.

– Да, конечно… Но для начала зимы их все-таки слишком много. Всего лишь десятое июля.

Наступило молчание. Через несколько минут оно было нарушено появлением зоолога и Павлика.

– Пожалуйста, Арсен Давидович!

– Ага! Льды! Это интересно! – воскликнул зоолог, взглянув на экран.

– Здесь они совсем иначе выглядят… – заметил Павлик – Когда мы на «Диогене» встретились с айсбергом, я успел его рассмотреть. Он был гораздо выше «Диогена» и весь сверкал. И словно вырезной весь, в украшениях…

– Ничего удивительного, – проговорил Шелавин. – Тогда ты видел верхнюю, надводную часть, а сейчас перед нами подводные части айсбергов. Надводную часть разрушают солнечные лучи, тёплые ветры, дожди, а подводная часть больше сохраняется, на неё действуют только тёплые течения, омывающие её. Она гораздо больше надводной части. В пять-шесть, а иногда и в семь раз больше… Вот сейчас «Пионер» наклонился и нырнул глубже, чтобы обойти одну такую подводную часть айсберга. А ведь «Пионер» идёт на глубине трёхсот метров! Значит, этот айсберг погружен своей нижней частью в воду больше чем на триста метров. И его надводная часть, следовательно, поднимается над поверхностью океана больше чем на пятьдесят метров. Таким образом, общая высота айсберга равна, пожалуй, четырёмстам метрам. Вот какая высота! А знаете ли вы, позвольте вас, молодой человек, спросить, что встречаются айсберги общей высотой до шестисот-семисот метров?

– Ой-ой-ой! – ужаснулся Павлик. – Семьсот метров! Неужели море замерзает на такую глубину?

Океанограф даже крякнул от удивления и оторвал глаза от экрана. Потом с досадой пожал плечами и вновь поднял глаза к куполу:

– Как можно предполагать такие глупости, позвольте вас спросить? Чтобы море промерзало на семьсот метров?! В самые лютые зимы море покрывается льдом, который к лету достигает толщины не более трёх-четырёх метров. Кроме того, при таянии морской лёд даёт солоноватую воду, а айсберги состоят из пресного льда. Ясно, что они образуются не из морской воды, а из пресной. А такая вода находится только на поверхности земли. Значит, и айсберги образуются на земле…

– Как же… как же они здесь?.. – недоумевал Павлик. – Как же они очутились в море?