Тайна двух океанов

– Отлично! – сказал капитан. – Итак, предлагаю к исполнению следующее. Товарищу Семину немедленно собрать всю свободную от вахты часть команды. Я сделаю ей сообщение о принятом нами плане. Сейчас полдень. После обеда, в тринадцать часов, старшему лейтенанту Богрову перевести подлодку и все механизмы в походное боевое положение. В четырнадцать часов, по авральному сигналу, всей команде быть на своих местах. Корпус подлодки держать на пару. В четырнадцать часов десять минут подлодка под моим командованием приступит к повороту на зюйд. В дальнейшем руководствоваться моими распоряжениями. Объявляю совещание закрытым.

* * *

Полынья в айсберге оказалась очень узкой для семидесятиметрового «Пионера». Поворот подлодки, начатый восемнадцатого июля, точно в назначенное капитаном время, требовал большой осторожности и терпения.

Капитан стоял посередине центрального поста и, не сводя глаз с носовой и кормовой частей экрана, напряжённо следил за медленными сложными движениями подлодки. От усталости, такой естественной после непрерывной тридцатишестичасовой работы, на лице капитана не осталось и следа.

– На одной сотой право на борт! На одной сотой задний ход! Стоп назад! Вперёд на одной сотой! – следовали одна за другой тихие команды.

Пальцы лейтенанта Кравцова играли на многочисленных клавишах, кнопках, рычажках и маховичках щита управления труднейшую симфонию разворота подлодки почти на месте.

– Стоп! чёрт возьми, – с весёлой озабоченностью неожиданно промолвил капитан, – тут, пожалуй, не развернёшься! А ведь мы в самой широкой части полыньи… Вот задача!

– Дюзы почти упираются в этот ледяной мысок, – сказал лейтенант, разминая в минуты передышки свои почти сведённые от напряжённой работы пальцы.

– Да, а на носу почти у самой мембраны ультразвукового приёмника, – ледяной берег… чёрт его знает, что делать!

– Не послать ли Скворешню взорвать мысок?

– Возня с этими взрывами. Да еще так близко от подлодки. Уж лучше разрыхлить его ультразвуковой пушкой. Или – нет! Вот идея! Давайте устроим маленькую репетицию с накалом. А ну-ка, Юрий Павлович, поднять накал до тысячи градусов.

– Есть накал до тысячи градусов! Пятьсот… шестьсот… – вслух отсчитывал лейтенант по пирометру поднимавшуюся температуру корпуса, – есть восемьсот градусов… девятьсот… есть тысяча!

– Так держать! Вперёд на одной сотой! Право на борт на одной сотой! Так держать! Великолепно! Режет! Режет! Так держать! Так держать! Замечательно! Как масло ножом!

Лейтенант не в силах был удержаться, чтобы хотя краешком глаза не взглянуть на носовую полосу экрана. Он успел лишь увидеть полупрозрачные струи пара, стремительно вырывавшиеся кверху из-под носа корабля, и медленно уходившую налево тёмную массу льда, нависавшую над носом, как козырёк. Раскалённый нос подлодки легко и уверенно выжигал в ледяном берегу полыньи широкий жёлоб, прочищая себе путь направо. Еще минута – и подлодка очутилась в свободной воде, носом к югу.

– Стоп! Что скажете, Юрий Павлович, а? – весело спросил капитан. – Удачная репетиция?

– Замечательно, Николай Борисович! – воскликнул лейтенант. – Пройдём как по маслу! Обязательно пройдём!

– Кажется, с сегодняшнего дня из нашего лексикона исчезло слово «лёд» и заменилось «маслом», – улыбнулся капитан. – Когда мы окажемся по ту сторону айсберга, я внесу эту поправку во все свои словари. Ну-с, Юрий Павлович, к делу! Вперёд на одной сотой!

Подлодка медленно скользила под водой на глубине сорока метров, приближаясь к южной ледяной стене.

Через три минуты во всем корабле почувствовался лёгкий толчок, содрогание, мгновенная остановка.

* * *

Подавшись слегка вперёд, в позе необычайного напряжения, капитан стоял посередине рубки, не спуская глаз с экрана и прислушиваясь к тому, что происходит впереди. Тёмная масса льда медленно, едва заметно продвигалась по передней части мимо мембран ультразвуковых приёмников, расположенных на носу корабля. Корпус его содрогался в мелкой, почти неощутимой дрожи под давлением работающих дюз и перед встречным сопротивлением льда.

– Поднять накал до двух тысяч градусов! – отдал команду капитан.

Уже на полутора тысячах градусов дрожь прекратилась. На двух тысячах градусов движение темной массы на экране ускорилось и достигло одного сантиметра в минуту. Сопротивление льда совершенно не ощущалось.

– Вперёд на пяти сотых!

Подлодка заметно двинулась вперёд. Снаружи в пост управления проникло низкое протяжное гудение.

– Что это? – быстро спросил лейтенант, оглянувшись на капитана, который продолжал неподвижно стоять посреди поста.

– Пар не успевает превратиться в воду и прорывается в узкую щель между корпусом и льдом… – последовал ответ и за ним новая команда: – Вперёд на одной десятой хода!

Гудение за корпусом усилилось, сделалось выше и тоньше, как голодный волчий вой в зимнюю ночь.

Капитан внимательно следил за экраном.

Подлодка медленно, но упорно вгрызлась в лёд. Корпус её на пять метров проник уже в ледяную стену.

– Вперёд на пятнадцати сотых! – вновь прозвучала команда.