Тайна двух океанов

— И еще помни, Павлик: будь настороже! Будь внимательным. Примечай, наблюдай — осторожно, незаметно… Если увидишь что-нибудь неладное, не подавай виду и сообщи сейчас же мне. Обещаешь?

— Хорошо, Цой, — прошептал Павлик.

Глава II. ПОИСКИ ВЫХОДА

Утром семнадцатого июля, на третий день после соединения айсбергов, шторм неожиданно затих, и установилась спокойная, безветреная погода при сильном морозе. На помощь шторма рассчитывать уже нельзя было. Ультразвуковые пушки успели разрыхлить на льдине узкую полосу сверху донизу лишь в девять метров глубиной на каждом конце полыньи.

Оставалось еще много десятков метров твердого, все более крепнущего льда.

Поднявшийся над айсбергом инфракрасный разведчик донес, что море, успокоившееся и затихшее, было до горизонта покрыто сплошным торосистым ледяным полем. Еще с утра капитан приказал прекратить работу ультразвуковых пушек, явно бесцельную в этих условиях и лишь напрасно истощавшую электроаккумуляторы.

На подводной лодке установилась тишина. С нею еще больше усилилось чувство беспокойства, наполнявшее теперь все помещения корабля.

Положение казалось безвыходном. Сколько продлится этот плен? Зима в Южном полушарии была лишь в самом начале — в этих широтах она должна была продлиться еще три-четыре месяца. Между тем через месяц и шесть дней «Пионер» должен был быть во Владивостоке… Задержка здесь на зимовку грозила неисчислимыми последствиями для страны и для самой подводной лодки.

Люди старались не обнаруживать беспокойства, которое начало охватывать их после того, как надежда на помощь шторма исчезла.

Художник Сидлер остановил Марата, встретив его в коридоре. Марат только что сменился на вахте в аккумуляторных отсеках и шел в столовую, чтобы позавтракать со своей сменой.

— Слушай, Марат, что же это теперь будет? — спросил Сидлер притворно равнодушным голосом, отводя глаза в сторону. — Как мы освободимся из этой тюрьмы?

Марат был голоден и мало расположен вести беседу на ходу в коридоре.

— А ты думаешь, что мы кончили свой рейс в этом полярном порту? — насмешливо спросил он, пытаясь пройти мимо Сидлера, чтобы скорей добраться до столовой, откуда доносился приглушенный шум голосов, стук тарелок, звон ножей и вилок.

Но Сидлер схватил Марата за пуговицу и крепко держал.

— Подожди, подожди минутку, Марат! Ты не шути. Говорят, что вода в этой полынье быстро замерзнет, и даже до дна. Хороший будет порт, нечего сказать!

— А кто ей позволит, воде-то, замерзнуть?

— Но ведь на воздухе ужасный мороз! Тридцать пять градусов! И кругом лед.

Марат с удовольствием помучил бы Сидлера еще немного своими шутками и двусмысленными вопросами, но аппетит разгорался и не допускал задерживаться почти у самого входа в столовую.

— Слушай, Сидлер! Скажи откровенно, ты с луны свалился, что ли? Разве ты не знаешь, что капитан оставил корпус подлодки в накаленном состоянии? Как ты думаешь, для чего это?

— Я понимаю, что это для подогрева воды в полынье, чтобы она не замерзла. Но ведь это же расточительство! Накал корпуса поглощает уйму электроэнергии. Надолго ли хватит в таких условиях нашего запаса?

— Да, — грустно подтвердил Марат. — Что верно, то верно. С самой Огненной Земли, уже дней десять как мы не опускали в глубины наши трос-батареи и не заряжали аккумуляторы. Я тебе даже скажу по секрету, — добавил Марат, понижая голос, — что в аккумуляторах осталось электроэнергии не больше чем на двое суток, если держать подлодку на парý.

Проходивший мимо Матвеев остановился и с интересом слушал этот разговор.

— Да, дорогой товарищ, — еще раз с грустью подтвердил Марат, — всего на двое суток!

Равнодушие мигом исчезло с лица Сидлера. Он растерянно посмотрел на Марата и воскликнул:

— Но ведь это же ужасно! А потом что? Вся полынья превратится в лед, и подлодка вмерзнет в него. Без электроэнергии мы окончательно погибнем!

— Совершенно верно, Сидлер! Без электроэнергии нам никак нельзя. Придется приняться за зарядку аккумуляторов. Как раз сейчас я получил приказание заняться этим. Вот только позавтракаю, если позволишь, посплю часа два и примусь за дело.

Сидлер смотрел на Марата и на посмеивающегося Матвеева недоумевающими глазами.

— Ты смеешься, Марат?

— Говорю совершенно серьезно.

— Но как же? Куда же ты опустишь трос-батареи?

— Не опущу, а подниму. Из каждой пары трос-батарей одна останется в теплой воде возле подлодки, а другую вытащим на лед. Пойми же, чудак: на воздухе тридцатипятиградусный мороз, а температура воды в полынье около трех градусов выше нуля. Где ты еще найдешь для наших термоэлементных трос-батарей такой замечательный температурный перепад почти в тридцать восемь градусов? Да мы здесь зарядим наши аккумуляторы скорее, чем даже в тропиках!

И, не дав опомниться остолбеневшему от удивления и радости Сидлеру, Марат бегом устремился в столовую.

— Фу, как будто гора с плеч! — проговорил, с трудом приходя в себя, Сидлер. — Ну, теперь, раз имеется электрическая энергия, наше положение совсем уж не такое безвыходное! Можно бороться!