Тайна двух океанов

Уже через час после взрыва состоялось короткое собрание всего экипажа. Капитан обрисовал положение: взрыв газов, проникших неизвестно каким образом в газопроводную камеру, причинил подводной лодке значительные разрушения, однако ни один из ее жизненных механизмов не выбыл окончательно из строя, — все повреждения могут быть исправлены силами экипажа. Самое главное — это то, что «Пионер» сохранил пловучесть, — правда, с большим диферентом на корму и, по показаниям уцелевшего глубомера, только на определенной, стопятидесятиметровой глубине, не имея возможности ни опуститься, ни подняться. Он лишился движения, управления, боеспособности и, наконец, если можно так выразиться, оглох и ослеп, уносимый каким-то течением в неизвестном направлении. Все контрольно-измерительные приборы, аппараты связи, автоматической сигнализации и управления можно, как и поврежденные машины, исправить или заменить запасными. Единственная серьезная опасность грозит со стороны ходовых и рулевых дюз, состояние которых неизвестно. Непосредственно примыкающая к дюзам газопроводная камера наполнена водой, которая качала пробиваться в кормовой электролизный отсек. Пока еще нельзя точно установить, каким образом проникла вода в камеру: через пробоину в корпусе подводной лодки или через дюзы. Нельзя быть также уверенным, целы ли вообще дюзовые кольца, или они силою взрыва сорваны и сброшены с лодки. Все это можно будет узнать, когда будет восстановлена общая или автономная сеть управления, при помощи которой удастся открыть выходную камеру и произвести наружный осмотр кормовой части корабля.

— Всему экипажу, — закончил свое сообщение капитан, — необходимо немедленно приняться за приведение в порядок всех отсеков подлодки, за ремонт машин, исправление и замену приборов и аппаратов. Все должны помнить, что речь идет не только о спасении лодки, но и о том, что она обязана быть на своем посту во Владивостоке точно к назначенному правительством сроку. Работа предстоит огромная, но если дюзы, в каком бы то ни было виде, остались еще на подлодке, она должна быть и будет двадцать третьего августа во Владивостоке!

Его вера, его энергия и непреклонная решимость передались каждому участнику собрания. Загорелись глаза, оживились истомленные лица. Один за другим люди выступали вперед, призывали к беззаветной работе, клялись, что готовы отдать жизнь за спасение подводной лодки и за ее появление у Владивостока в срок…

К полудню все отсеки корабля общей авральной работой всей команды были очищены от обломков, были также приведены в порядок хозяйственные и продуктовые склады, склады снаряжения, инструментов, материалов, водолазного имущества, химический и боеприпасов. Наскоро пообедав и разбившись на бригады по специальностям, команда сейчас же принялась за восстановление всех сетей, за ремонт и исправление машин, аппаратов и приборов.

Самая большая, тяжелая и ответственная работа выпала на долю бригады электриков. Вся жизнь подводного корабля — управление, связь, сигнализация, свет, накал, работа пушек и механизмов — питалась электрическим током. Во все уголки и закоулки проникала сеть электрических проводов.

Усиленная профессором Шелавиным и имеющими некоторый опыт и познания в практической электротехнике Цоем и Павликом, бригада делала буквально чудеса. Уже к двадцати четырем часам поврежденные аккумуляторные секции были поставлены на место, разбитые аккумуляторы заменены новыми, общая сеть освещения восстановлена. Акустики Чижов и Птицын к этому времени успели разобрать носовую ультразвуковую пушку, с тем чтобы завтра с раннего утра приняться за ее восстановление. Третий акустик, Беляев, работал над самыми тонкими и нежными аппаратами подводной лодки: ультразвуковыми прожекторами — ее глазами и ушами. Они были рассеяны по всей внешней поверхности подводной лодки и больше всех пострадали от чудовищного потрясения, испытанного ею во время взрыва. К счастью, доступ к этим аппаратам был изнутри, и они были обеспечены полным ассортиментом запасных частей, так что Беляеву приходилось лишь заменять пострадавшие части новыми. Но и эта работа была настолько кропотлива, требовала столько внимания и осторожности, что Беляев, обычно человек очень спокойный, теперь едва сдерживал нетерпение. Все же к двадцати четырем часам он успел исправить пять мембран и восстановить их сеть. Старший радист Плетнев и его помощник Гребенчук упорно работали над сильно пострадавшей радиостанцией.