Тайна двух океанов

Павлик не сразу заметил, чтó именно так напугало это жизнерадостное семейство. Потом среди слегка колышущихся пятнистых листьев он заметил глаза — угрюмые, злобные, под хмуро нависшими бровями. Потом вырисовались толстые, мясистые губы, изогнутые, опущенные в углах, с зажатой в них тоненькой веточкой водоросли. Наконец проступила и вся толстая бизонья голова, с лохматыми рогами и лоскутной бородой. Казалось, что вся рыба состоит из шевелящихся лоскутьев и лохмотьев, которые заменяли ей плавники и хвост, а большей частью вообще неизвестно зачем были насажены и болтались на голове, под головой, на щеках, за жаберной крышкой. Множество белых пятен — больших и малых — было рассыпано по всему телу этой необыкновенной рыбы. Но именно эти странные лохмотья и пятна делали ее совершенно незаметной в чаще пятнистых колышущихся водорослей.

«Тоже мимикрия, — подумал Павлик, — приспособляется…»

Рыба неподвижно повисела несколько секунд, не сводя угрюмых глаз с Павлика, потом, успокоенная, повернулась к толстому стеблю и начала тыкать мордой в небольшой, с кулак, бугорок, прикрепленный над черенком широкого листа. Только внимательно вглядевшись, Павлик заметил, что этот бугорок является настоящим гнездом и что странная рыба прикрепляет к нему принесенную с собой веточку. Веточка вышла из ее рта, покрытая слизью, и крепко легла на свое место в стенке гнезда.

Очевидно, строительство гнезда этим и заканчивалось. Рыба поднялась над ним и начала тереться брюшком о края его стенок. Из брюшка показалась нить икринок, которые рядами укладывались внутрь гнезда.

— Бичо! — опять неожиданно и резко прозвучал голос зоолога. — Начинай пеленговать! Направление — зюйд-зюйд-ост, глубина — от восьмидесяти пяти до восьмидесяти метров, частота — двадцать тысяч килоциклов, энергия — восемьдесят ватт.

Павлик быстро пришел в себя и четко, по-морскому ответил:

— Есть, Арсен Давидович! Направление — зюйд-зюйд-ост, глубина — от восьмидесяти пяти до восьмидесяти метров, частота — двадцать тысяч килоциклов, энергия — восемьдесят ватт.

Он поспешно снял с пояса плоский ультразвуковой пистолет, определил по компасу на левой руке направление, а по глубомеру высоту. Затем, подняв пистолет и нажимая кнопку на нем, начал описывать им перед собой дуги, медленно, почти незаметно для глаза опуская дуло все ниже и ниже…

^*_*^*

Павлик рос вдали от родины, далеко от ее радостной жизни, захватывающей борьбы с грозными силами природы и пережитками прошлых рабских лет, далеко от ее побед и достижений. Шесть лет, таких важных для формирования человека, он провел в капиталистической Америке, в атмосфере вражды человека с человеком, рабочих с капиталистами, бедных с богатыми, людей физического труда с интеллигенцией. Павлик жил одиноко, без матери, умершей в первый год после их переезда в тихий, патриархальный Квебек, без братьев и сестер, без друзей и товарищей. Его единственным другом была лишь однолетка-девочка Лена, дочь главного бухгалтера консульства. Она была слабенькая девочка, часто хворала и в школу не ходила, а училась дома. Может быть, если бы дети посещали одну школу, Павлику пришлось бы защищать слабую, боязливую Лену и он проявил и воспитал бы в себе мужество, но этого не случилось. Из советских детей посещал школу один Павлик. Подвергаясь гонениям детей, наслышавшихся от богатых родителей об «ужасных большевиках», Павлик начал в школе с уступчивости, которая постепенно перешла в осторожность, потом в постоянную робость и, наконец, в нечто очень близкое к трусости. Если бы Павлик вернулся таким в Советский Союз, он, вероятно, долго выглядел бы эмигрантом-иностранцем среди советских ребят.

Но неожиданно, пройдя через смертельную опасность, Павлик попал на советский подводный корабль, в тесный круг мужественных людей, в сплоченную семью товарищей, привыкших к опасностям, умеющих бороться с ними и побеждать. Они покорили его сердце своей жизнерадостностью, своей товарищеской спайкой, своей веселой дружбой, легкой и в то же время железной дисциплиной. Родина — сильная, ласковая, мужественная — приняла Павлика в тесных пространствах «Пионера». Она облеклась здесь в его глазах в живую, реальную форму, она вдохнула в него новые чувства, вызвала в нем страстную жажду быть достойным ее, горячее желание быть похожим на ее лучших сынов, к которым он так счастливо попал.

За несколько дней, прошедших после памятной и счастливо перенесенной опасности, Павлик многому научился. Он основательно познакомился со своим скафандром, который подобрал ему Скворешня из самых малых размеров, имевшихся в запасе на подлодке, с ультразвуковым пистолетом, узнал, как применять его в качестве оружия и как пользоваться им для связи и сигнализации. Он научился ориентироваться в морских глубинах по глубомеру и компасу; научился пеленговать и принимать пеленгацию по своему радиоаппарату, всплывать и опускаться на дно, регулируя свой воздушный мешок за спиной; запускать и останавливать винт, управлять рулями и помогать им руками и всем телом.