Тайна двух океанов

Вдруг все тело Павлика пронизало резкое металлическое скрежетание. От сильного рывка за ногу он покачнулся и чуть не упал. Огромный краб, сжав клешней колено Павлика и упираясь ногами в скалу, с невероятной силой тянул его к другому краю площадки. Оттуда виднелись поднимавшиеся снизу клешни и когтистые, тонкие, как стальные прутья, ноги. Прежде чем Павлик смог что-нибудь сообразить, на площадке появились еще несколько крабов и бросились к нему. Опять раздался ужасный, пронизывающий до мозга костей скрежет, сильный рывок за другую ногу, и Павлик, судорожно сжимая пистолет, упал на колено. Первый краб, отпустив ногу, быстро перехватил клешней руку Павлика около локтя. Дуло пистолета оказалось как раз против панцырной груди краба. Лишь одно мгновение глаза человека и животного встретились в упор, и сейчас же клешни краба разжались, его ноги подломились, и он осел на площадку скалы с замирающими движениями длинных усов. Павлик повернул дуло против новых набегающих врагов, и, не успев приблизиться к нему, словно придавленные невидимой силой, они покорно и тихо падали перед ним на колени, чтобы уже больше не встать. Лихорадочно водя пистолетом, Павлик даже не заметил, как освободилась его вторая нога из ужасных тисков. Он вскочил и подбежал к краю площадки. Там оказалась другая пирамида, и по ней упорно поднимались кверху всё новые и новые ряды нападающих. Убийственные звуковые волны в несколько мгновений разрушили и эту пирамиду. Продолжая зигзагообразно водить дулом по копошившейся внизу, на дне, массе, Павлик другой рукой пустил мотор прожектора на максимальное число оборотов. Световой конус быстро побежал по дну вокруг основания скалы, и за ним, не отрываясь, следовал смертоносный звуковой луч. Наконец среди нападающих полчищ появились первые признаки смятения. То здесь, то там при приближении светового луча крабы бросались в разные стороны, налезая друг на друга, стремительно убегая по спинам задних рядов в темноту, Подальше от несущего гибель луча.

Еще несколько все более расширяющихся кругов описал прожектор вокруг скалы, и Павлик наконец увидел покрытое лишь трупами дно ущелья и вдали, в сумраке крайних, слабых лучей прожектора, последние ряды быстро убегавших крабов…

Павлик опустил пистолет. Дрожали руки и ноги, озноб пронизывал все тело, покрытое испариной. Павлик едва держался на сразу ослабевших, размякших ногах. В полном изнеможении, почти теряя сознание, он опустился на аккумуляторный ящик и закрыл глаза…

— Давай же пеленги, Павлик! — послышался вдруг далекий, приглушенный, словно пробивавшийся сквозь вату голос Скворешни. — Ты заснул там, что ли?

Павлик очнулся.

— Есть… даю пеленги, — с усилием поднимаясь на ноги, медленно ответил Павлик. Его мозг все еще был словно окутан туманом, он плохо соображал и действовал, как во сне.

Скоро в скользнувшем по дну луче прожектора показалась мощная фигура Скворешни. Он устало приближался к скале и вдруг остановился, окаменев.

— Что это такое, Павлик? — крикнул он, пораженный, указывая рукой на трупы, устилавшие дно.

— Крабы… — устало сказал Павлик и вновь опустился на ящик. — Они напали на меня… Вы ничего не нашли, Андрей Васильевич?

— Нет! Да расскажи толком, что тут произошло?

Но рассказывать было некогда. Один за другим требовали пеленгов Матвеев, Марат, зоолог, люди из отряда. Внезапно из тьмы появился комиссар, который пришел самостоятельно. Все шли медленно, усталые и огорченные безрезультатными поисками. Никто не нашел Шелавина, никто не видел даже его следов… Приближаясь к скале и слыша возбужденные восклицания и вопросы Скворешни, каждый спешил скорее на сборный пункт, встревоженный и недоумевающий. И потом не было конца удивлению, когда пришедший уже в себя Павлик торопливо и бессвязно рассказывал о выдержанной им осаде.

Беспокойство зоолога о судьбе Шелавина достигло высшей степени. Он не мог примириться с мыслью о непоправимом несчастье, которое могло постигнуть его ученого друга. К этому добавлялось тайное огорчение по поводу того, что ему опять не удалось видеть воочию живыми, действующими этих необыкновенных, неизвестных до сих пор науке крабов. Даже их трупы он не мог хорошенько осмотреть, так как при первом прикосновении они расползались под пальцами, превращаясь в бесформенную, кашицеобразную массу. Ультразвуковые волны уничтожили всякую связь между молекулами их тел, вызвав полный распад вещества.

И этот Chiasmodon niger!.. «Черный живоглот»!.. Маленькая, ничтожная рыбешка, неизвестным до сих пор науке способом одолевающая и заглатывающая добычу, которая в три раза больше самого охотника! И этот таинственный, необычайный способ охоты он должен узнать по не вполне, может быть, точному описанию из уст мальчика, почти еще ребенка, вместо того чтобы самому наблюдать его! Неудачный день! Ужасный… ужасный день!

Зоолог оглянулся, пробежал затуманенными глазами по собравшимся у скалы товарищам, горячо обсуждавшим сегодняшние необычайные происшествия, и вдруг взволнованно закричал:

— Товарищи, где же Горелов? Горелов еще не вернулся!..