Тайна двух сфинксов

Андрей так торопился, что сбил с тумбочки стеклянную колбу, она разбилась и залила пол чем-то жидким. Остановившись около ванны с мумией, он несколько секунд молча наблюдал, потом весело рассмеялся.

Но Виктор Петрович не слыхал этого смеха. Он замер в дверях и напряженно вслушивался в шипящие, хрипящие, хлюпающие звуки, несшиеся из ванны.

Андрей повернулся к аппарату, регулирующему давление в приборах, потом наклонился к подогревателю. И в лаборатории сразу наступила тишина.

- Ну вот и все, - спокойно сказал Андрей.

- Это ничего, - сразу же откликнулся Виктор Петрович, должно быть как-то по-своему понявший слова Андрея. - Ничего, я все слышал и понял!

Андрей хотел ответить, но в этот момент послышалось тяжелое дыхание в темном провале дверей, ведущих в коридор…

На пороге стояла Нина, бледная, с широко открытыми глазами.

- Кто это? - спросила она, показывая глазами на стол.

К ней подбежал взволнованный Виктор Петрович, он тянул ее за рукав и кричал прямо в лицо:

- Вы знаете, что сказал Мересу? Он произнес свои последние слова, те последние слова, которых не хватало в папирусе! Подумайте, какая удача!

Виктор Петрович выхватил блокнот и, облокотившись на подоконник, принялся что-то записывать.

- Значит, вы все-таки будете оживлять мумии? - спросила Нина у Андрея скорее встревоженным, чем удивленным голосом.

- Нет, Нина. Это невозможно!

- Но ведь он говорил? - и Нина издали посмотрела на мумию. Темная фигура в ванне внушала ей страх, и она не решалась подойти.

- Он ничего не говорил и не мог сказать. Просто мы оба, я и Виктор, проспали весь вечер и оставили приборы без присмотра. Они наделали здесь немного шума.

- Но как же?.. - с недоумением начала Нина, взглянув при этом на Виктора Петровича.

- А!.. Вы про Виктора? Ну, он, должно быть, спросонок услышал в обычном шуме то, что ему очень хотелось услышать. Зато я, Нина, очень доволен. Вы знаете, почему я звонил вам? Ведь мне удалось на опыте подтвердить свою гипотезу анабиоза. Поздравьте меня!

Здесь мы должны отдать должное традициям. Ведь какие бы научные проблемы ни решались в научно-фантастических повестях, редкий автор обходится без того, чтобы не соединить два любящих сердца.

Поэтому, когда Виктор Петрович, кончив писать, радостный и возбужденный, бросился к молодым людям, чтобы что-то прочесть им, он смущенно отвел глаза и на цыпочках, не оглядываясь, вышел, осторожно прикрыв за собой дверь…

ЗАКЛЮЧЕНИЕ, в котором дается ответ на законные вопросы читателя

Когда высушенную и вновь забинтованную мумию привезли обратно в музей, Виктор Петрович встретил ее как хорошую знакомую. Он открыл саркофаг и похлопал мумию по тому месту, где, предположительно, должно было быть плечо. Потом он торжественно водрузил саркофаг на специально приготовленное место в одном из залов музея.

Над саркофагом висел лист бумаги с жизнеописанием того, кто носил опахало слева от фараона, - хранителя сокровищ империи и управителя строительными работами в обители вечности архитектора Мересу. Но теперь Виктор Петрович внес в это жизнеописание существенное добавление. В том месте, где речь шла о гибели молодого архитектора, посетители музея читали уже знакомый нам из древнего папируса текст:

"И в последнюю минуту земной жизни дало небо сознание Мересу, и сказал он великому:

"Отомсти… убийце, друг и повелитель мой… Сушоу…"

Дальше рукой Виктора Петровича были дописаны слова, которые не успел произнести умирающий:

- "…скажет тебе правду. Да не простят боги верховному жрецу Корту, убийце моему".

И все читавшие этот папирус не сомневались в подлинности слов, добавленных Виктором Петровичем. Да это и понятно. Ведь именно такой вывод сам собой напрашивался из всего рассказанного ранее.

А несколько позже, в одном из журналов появилась статья Андрея Ковалева, в которой ученый подводил некоторые итоги исследований в области анабиоза. Заключительная часть статьи привлекла всеобщее внимание.

"Факты, приведенные нами выше, - писал Ковалев, - доказывают принципиальную возможность анабиоза, то есть состояния, промежуточного между жизнью и смертью, у всех живых организмов, в том числе и у теплокровных. И если сухой анабиоз у растений позволит по-новому решить проблему длительного хранения семян вообще и продовольственного зерна в частности, если он неизмеримо облегчит хранение, транспортировку и использование бактериальных удобрений в высушенном состоянии, то, прокладывая путь к холодному и сухому анабиозу у теплокровных животных, мы открываем такие возможности для медицины, которые трудно переоценить.

Современная техника хирургии позволяет сращивать нервы, сосуды, кости и другие части тела. Значит, нет ничего, что помешало бы "приживить", например, отрезанную ногу или руку. Надо только доставить пострадавшего и отрезанную конечность на хирургический стол почти немедленно. Возможно ли это? В большинстве случаев нет.