Тайна двух сфинксов

Еще один взмах молотком... Еще и еще... Резкий треск, похожий на разряд маленькой молнии, встряхнул застоявшийся воздух подземелья. Сфинкс раскололся так, как будто невидимая, сжатая до предела пружина подбросила его верхнюю часть. Мелкая удушливая пыль, несущая с собой приторные запахи тления и каких-то благовоний, окутала лицо человека. А он, закашлявшись и протирая руками глаза, забитые пылью, издал ликующий возглас и жадно прильнул к зияющему черному провалу, открывшемуся в чреве изваяния.

Тысячелетняя пыль, медленно оседая, серебрит волосы человека, а над ним нависла запрокинутая вверх крышка саркофага с головой сфинкса, который как и прежде смотрит прямо перед собой суровым взглядом.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

О жизни и смерти, безыменном саркофаге, мечте молодого уче

ного и таинственном папирусе

Действие этой главы мы перенесем в маленький домик, спрятавшийся в молодом яблоневом саду. Пусть это будет дачный домик, каких тысячи вокруг каждого большого города.

На застекленной террасе сидит за роялем девушка и играет что-то серьезное и прекрасное. Она могла бы, конечно, играть что-нибудь легкое, просто веселое. Но так как для событий, которые произойдут в дальнейшем, важно, чтобы наша героиня любила серьезную музыку и хорошо в ней разбиралась, мы заставим ее играть прелюдию Рахманинова. Остается только дать девушке имя: Нина.

Нина сидит так, что видит всю террасу, отраженную, как в зеркале, в блестящей крышке рояля.

Совсем близко, почти рядом с роялем, в глубоком кожаном кресле полулежит, вытянув длинные ноги, человек средних лет. Назовем его Андреем Васильевичем Ковалевым. В одной руке он держит давно погасшую трубку, а другой рукой легко и неслышно отбивает такт по упругой ручке кресла. Запрокинув светловолосую, гладко причесанную голову, Андрей смотрит куда-то в сад, поверх цветущих яблонь.

Напротив, в углу дивана, устроился еще один человек - маленький, коренастый и уже лысеющий. Его зовут Виктор Петрович. Положив руку на колено, он внимательно разглядывает ногти, щурит близорукие глаза и даже не пытается скрыть, что ему скучно.

"Эти люди могут подтвердить старую истину, что противоположности сходятся", - наверное, думает Нина. Андрей - подвижный и нервный, легко увлекающийся, привыкший к тому, что все ему дается сравнительно легко. А Виктор Петрович - медлительный, всегда спокойный и немного застенчивый, но умеющий проявлять невероятное упорство в достижении поставленной цели. Вкусы и склонности у них тоже разные. Андрей понимает и страстно любит музыку, а Виктор Петрович равнодушен к ней. Андрей всегда мечтал об активном вторжении науки в жизнь и нашел свое призвание в биологии. А Виктор Петрович увлекался историей и стал археологом. Они всегда спорят, но это не мешает им оставаться связанными самой прочной и искренней дружбой, окрепшей еще давно, в студенческом общежитии университета. Виктор Петрович немного старше Андрея, и это, по его собственному убеждению, дает ему право по отношению к другу держаться давно усвоенного слегка покровительственного тона. Андрей привык к этому и не обижается.

Нину забавляет, что она, не оборачиваясь, может следить за своими слушателями, В темной глубине полированного дерева ей хорошо видна за их спинами широкая дверь террасы, выходящая в сад. Нина видит, как тяжелая грозовая туча, неподвижно повисшая над садом, впитала в себя, будто огромная губка, горячую массу солнца, и лужица перед террасой, только что посылавшая на крышку рояля весело мерцающие световые зайчики, сразу стала мелкой и скучной.

Подул легкий ветер. Где-то далеко лениво громыхнул гром.

Нина продолжает играть. Мелодичные звуки музыки наполняют террасу, бьются в застекленные переплеты рам, а вылетев в окно и точно испугавшись непогоды, возвращаются, чтобы по-прежнему упрямо кружиться над головой Виктора Петровича, напоминая ему мелодичное журчание нильской воды у первых порогов и песни Хофни Гуссейна.

Гуссейн, рейс * археологической экспедиции в долине Нила, всегда напевал во время работы. Одна и та же однообразная мелодия без слов - видимо, столь же древняя, как сам Египет, - неслась над светло-желтым песком пустыни каждый раз, когда в руках Гуссейна появлялись заступ или лопата и он показывал молодым неопытным рабочим приемы контрольных раскопок или, отстраняя всех, сам быстро, но с бесконечной осторожностью разбрасывал песок и щебень в тех местах, где, по его мнению, можно было наткнуться на хрупкие предметы древности.

Нет, Хофни Гуссейн не был только наем

* Рейс - старший десятник.

ным рабочим. Всю жизнь он, так же как его отец и дед, работал вместе с археологами и приобрел большой опыт.