Тайна двухэтажного города

Гости не заставили себя долго ждать. Наташа надела фартук, расставила тарелки на столе, стала раскладывать ложки и вилки. Только не было Вовы.

Сабира выбежала на крыльцо и крикнула:

— Вова, ужинать, скорей!

— Не могу… этот не пускает… скажи дедушке… — услышала девочка, обернулась и увидела, что Вова стоит за калиткой штакетника, ограждающего метеорологические уличные приборы. А около калитки расхаживает и шипит гусак, вытянув шею и зло встряхивая перьями.

— Сейчас я его, выходи, не бойся! — крикнула Сабира, схватила метлу и прогнала гуся. Стараясь скрыть улыбку, она проводила Вову к крыльцу, держа метлу на плече.

— Впервые в жизни вижу живого гуся. Знаешь, как он меня клюнул? Как собака, укусил! — жаловался городской мальчик Сабире.

Во время ужина хлынул дождь.

— Где же ваша Галя? — забеспокоился Сергеи Иванович.

— Она пошла к водопаду. Он близко, его из окна видно, только дождь мешает. Галия любит сидеть около водопада и смотреть на него, — ответил Шакен.

— На ней сейчас нет ни одной сухой нитки! А вы и не беспокоитесь…

— Там есть ниша в скале, она переждет в ней дождь и придет. Александр Данилович пошел за ней, — добавила Раушан.

Грозовые облака плотно окутали вершины гор. Они делались все гуще и темнее. Не стало слышно криков альпийских галок. Казалось, громче сделался шум водопада в наступившей тишине, словно притаилась природа в ожидании дождя.

Но ничего не замечали молодые люди. Счастливый смех нарушал тишину гор. Они возвращались от водопада, то и дело останавливались на берегу стремительной, но мелкой прозрачной горной речки. Девушка легко прыгала с камня на камень.

— Я так мечтал о нашей встрече!.. — говорил молодой ученый. — Но меня пугает мысль о том, что я могу повредить твоей работе. Дни и ночи не выходил из библиотеки, и каждый раз, когда находил старинные письмена о Джетысу, был счастлив, но тут же вспоминал, что невольно принесу тебе огорчение.

— Саша, ты рассуждаешь, как ребенок, — возразила Галя. — Почему ты решил, что меня огорчаешь? Неужели ты серьезно думаешь, что стоит тебе рассказать о твоих открытиях, как я сразу откажусь от своих взглядов, от всей своей работы, которую я серьезно и глубоко продумала? Ты бы первый перестал меня уважать, если бы я так легко меняла свои убеждения, которые, кстати сказать, не являются только моими. Ты ведь знаешь, что и Александр Васильевич Вознесенский придерживается этой же точки зрения, А ведь он не менее талантливый ученый…

— А ты знаешь, что сказал Сергей Иванович, когда я с ним говорил о твоей диссертации?

— Что? — заинтересовалась Галя.

— Он сказал, что ты слишком умная девушка, чтобы упорствовать, когда факты будут против тебя. И добавил, что ты не только не огорчишься, а обрадуешься, когда истина восторжествует, и с новой энергией возьмешься и работу! «У нее нет упрямства и узости кругозора, которые так мешают ее учителю сделаться настоящим большим ученым!»— вот что сказал Сергей Иванович о тебе, Галя!

— Я очень рада, что Сергей Иванович такого хорошего обо мне мнения, — ответила девушка. — Но фактов я пока еще не вижу…

— А текст на бронзовом жертвеннике? А списки рабов, а ирригационная система, а древняя Алима — неужели все это ты не считаешь фактами? — загорячился Саша. — Неужели все это тебе ни о чем не говорит?

— О чем же все это говорит? — возразила Галя. — Список рабов? Расписки в покупке рабов? Но кто и когда отрицал, что в Казахстане были рабы? Что они покупались и продавались? Что многие работы, в том числе и ирригационные, выполнялись рабами? Спор не об этом. Весь вопрос в том, получило ли рабство развитие в условиях кочевого скотоводства, вышло ли оно за рамки патриархального рабства и превратилось ли в господствующий способ производства — рабовладельческую формацию?! Вот о чем спор.

— Я так ждал этого дня, а теперь окончательно выясняется, что мы — научные противники!

— Саша, ты так говоришь об Александре Васильевиче, как будто он — невежественный и неграмотный знахарь, а не крупнейший ученый, такой же известный и авторитетный, как и твой обожаемый Сергей Иванович.

— Авторитет авторитетом, но знаешь ли ты, что по его инициативе не разрешены поиски и раскопки древнего города Алимы?

— Не горячись. Если ты и со своими учениками такой же пылкий — хорошего мало! Но искажать все-таки не надо. Не о разрешении или запрещении речь, а о том, чтобы достаточно подготовить экспедицию.

— Да, — спохватился Александр Данилович, — а ты, Галя, какое отношение имеешь ко всем этим вещам? Ты же географ!

— Отстал, отстал, — засмеялась Галя, — отстал. Оторвался от жизни. Наш факультет, где мы учились, не забыл? Он назывался историко-географический! Вот мои интересы и есть историко-географические. Но ведь и ты разыскиваешь сведения об исчезнувшем городе, а город — даже и исчезнувший — понятие не только историческое, но и географическое.