Тайна Эдвина Друда

Но только временами, ибо Дёрдлса чем дальше, тем все больше одолевает сонливость. Подобно тому как аэронавт на воздушном шаре облегчает его тяжесть, чтобы подняться выше, так и Дёрдлс значительно облегчил фляжку, пока поднимался по лестнице. И теперь он то и дело засыпает на ходу и на полуслове обрывает свои разглагольствования. Иной раз у него даже делается что-то вроде бреда; ему чудится, например, что земля не где-то далеко внизу, а тут же, на одном уровне с башней, и он порывается занести ногу через парапет и пройтись по воздуху. Таково его состояние, когда они начинают спускаться. И как аэронавт увеличивает груз, когда хочет опуститься ниже, так и Дёрдлс еще дополнительно нагружается из фляжки, чтобы успешнее осуществить спуск.

Вернувшись к железной двери и заперев ее, причем Дёрдлс дважды чуть не падает и один раз в кровь разбивает лоб, они снова спускаются в подземелье, намереваясь выйти тем же путем, каким пришли. Но к тому времени, когда они вновь ступают на знакомые световые дорожки, у Дёрдлса уже так заплетаются ноги, равно как и язык, что он не то валится, не то ложится на пол возле одного из каменных столбов, сам отяжелевший, как камень, и невнятно умоляет своего спутника позволить ему «соснуть минуточку».

– Ладно уж, раз не можете иначе, – отвечает Джаспер. – Но я вас не оставлю. Спите, а я пока тут поброжу.

Дёрдлс мгновенно засыпает. И видит сон.

Сон этот, прямо сказать, немудрящий, если принять во внимание, насколько обширна страна сновидений и какие причудливые образы иной раз там бродят; сон Дёрдлса замечателен только тем, что он очень тревожен и очень похож на действительность. Ему снится, что он лежит в подземелье и спит и вместе с тем все время считает шаги своего спутника, который прохаживается взад и вперед. Потом ему снится, что шаги затихают где-то в безднах времени и пространства, потом, что его трогают и что-то падает из его разжатой руки. Это что-то звякает при падении, и кто-то шарит вокруг; а потом Дёрдлсу снится, что он долго лежит один – так долго, что световые дорожки меняют направление, оттого что луна передвинулась в небе. Потом он медленно выплывает из глубин бессознательности, чувствует, что ему холодно и неудобно, и наконец просыпается с болью во всем теле и видит, что дорожки и впрямь изменили направление, точь-в-точь как было во сне, а мистер Джаспер расхаживает по ним, притопывая и хлопая рукой об руку.

– Эй! – восклицает Дёрдлс, неизвестно почему встревоженный.

– Проснулись наконец? – спрашивает мистер Джаспер, подходя к нему. – Знаете ли вы, что ваша одна минутка превратилась в добрую сотню?

– Ну вот еще!

– Да уж поверьте.

– Который час?

– Слушайте! Сейчас будут бить часы на башне.

Маленькие колокола отзванивают четыре четверти, потом начинает бить большой колокол.

– Два! – восклицает Дёрдлс, торопливо вставая. – Что ж вы меня не разбудили, мистер Джаспер?

– Я пробовал, да ведь легче мертвого разбудить. Хотя бы вон вашу «семейку» в углу.

– Вы меня трогали?

– Трогал?.. Да я вас тряс изо всей силы!

Вспомнив о загадочном прикосновении во сне, Дёрдлс смотрит на пол и видит, что ключ от подземелья лежит возле того места, где он спал.

– Я, стало быть, тебя обронил? – бормочет он, подбирая ключ, удовлетворенный тем, что и эта часть сна получила объяснение. Но когда он снова выпрямляется (насколько он сейчас вообще способен выпрямиться), он опять ощущает на себе пристальный, испытующий взгляд своего спутника.

– Ну? – улыбаясь, говорит Джаспер. – Вы уже совсем собрались? Не спешите, пожалуйста.

– Вот только узелок завяжу поаккуратней, и я к вашим услугам.

Завязывая узелок, он опять замечает, что за ним следят.

– Да вы в чем меня подозреваете, мистер Джаспер? – говорит он с пьяной сварливостью. – Ежели у кого есть насчет Дёрдлса подозрения, так пусть скажет какие.

– Насчет вас, милейший мой мистер Дёрдлс, у меня нет никаких подозрений. Но я подозреваю, что коньяк в моей фляжке был крепче, чем мы оба думали. И еще я подозреваю, – добавляет он, поднимая фляжку с пола и переворачивая ее, – что она пуста.

Дёрдлс удостаивает рассмеяться в ответ на эту шутку. Все еще посмеиваясь, словно сам дивясь своим способностям по части поглощения крепких напитков, он, покачиваясь, бредет к двери и отпирает ее. Оба выходят. Дёрдлс запирает дверь и прячет ключ в карман.

– Тысячу благодарностей за интересную и приятную прогулку, – говорит Джаспер, подавая ему руку. – Вы доберетесь один домой?

– С чего ж бы мне не добраться? – оскорбленно отвечает Дёрдлс. – Вы не вздумайте меня провожать, это уж стыд для меня будет! Дёрдлс тогда и вовсе домой не пойдет.

Не пойдет он домой до утра.
А и утро придет, он домой не пойдет,

не пойдет, и все! – Это он произносит крайне вызывающим тоном.

– В таком случае спокойной ночи.

– Спокойной ночи, мистер Джаспер.

Каждый поворачивает в свою сторону, как вдруг тишину прорезает пронзительный свист, за которым следуют выкрики: