Тайна ее поцелуя

— Посплю. Когда буду уверен, что вы в безопасности.

Мари закрыла дверь и, забравшись на кровать, свернулась клубочком. Если она не сожалела о своем поведении в этот вечер, то почему же чувствовала себя так ужасно?..

Глава 14

Беннет никак не мог заснуть. «Черт побери, почему же никто не рассказал мне о ее сделке с послом?» — спрашивал он себя. Что ж, неудивительно, что ей так не хотелось разговаривать с Даллером на суаре. И тогда ясно, почему она так рассердилась после их объяснения в гостинице. Должно быть, Мари думала, что и он принуждает ее к сотрудничеству.

Что он, собственно, и делал.

Беннет вздохнул. Очевидно, ему давно бы следовало серьезно поговорить с кузеном.

Даллер должен был освободить Мари от этих заданий. «А ты этого не сделал», — усмехнулась его совесть.

Майор расхаживал по комнате, пытаясь собраться с мыслями. Увы, это никак ему не удавалось, и он наконец нашел несколько обрывков бумаги и чернила на столе в углу.

Устроившись на одном из низких диванов, откуда он прекрасно видел дверь в комнату Мари, Беннет обмакнул перо в чернила. Но и лежавшая перед ним бумага не приносила утешения.

Проклятие! Ее поступки преступны! Она сообщила засекреченные сведения паше, хотя вовсе не ему они предназначались.

Чернила капали на стол, но майор этого не замечал.

Впрочем, не все так просто… Была ли эта информация жизненно важной для английской разведки? Или это был ничего не стоивший пустяк, нужный лишь для разжигания вражды среди турок? Ведь очень может быть, что эта якобы засекреченная информация не имела особого значения для Англии.

И еще… Если долг связывал его так крепко, как он утверждал, то почему он решил не сообщать ли кузену о предательстве Мари?

Черт побери! Похоже, грань между его миссией… и самой Мари стиралась. И ведь всего лишь час назад она стонала в его объятиях, когда он доводил ее до экстаза…

Характерная боль в паху напоминала ему о том, что сам-то он не получил облегчения. Что ж, так ему и надо! И даже хорошо, что он владел собой, сдержался…

Беннет постучал пером по чернильнице. Бодрящая ода, воспевающая долг и страну, непременно будет написана.

Спустя минут десять, зачеркнув строчек семь, Беннет тяжело вдохнул и скомкал листок. Проклятие! Все бесполезно! Ну почему он думал, что сочинение станет благотворным для его душевного спокойствия? Наверное, полковник Смоллетт-Грин был прав. Военным не следует корпеть над поэтической чепухой. Это для них недостойное занятие.

Майор протер глаза и, уставившись в потолок, увидел яркую потолочную роспись, сделанную Мари. Он задумался над причудами Мари. Минуту спустя, взглянув на другой чистый листок, лежавший перед ним, спросил себя: «А почему бы не написать о ней?» И действительно, может, то1гда, написав о ней, он сумел бы выбросить ее из головы.

Вскоре майор отложил перо и прочитал написанное. Вдохновение, навеянное водой? Да, похоже на то. И получилось действительно неплохо…

Но спустя минуту Беннет скомкал страницу со стихами и сунул бумагу в карман мундира. Он знал, что был скверным поэтом. Ну может, и не очень скверным, но ему не удалось добиться главного — не удалось выбросить Мари из своих мыслей.

Майор закрыл глаза и помассировал затылок.

— Черт возьми, что же делать? — пробормотал он.

В дверь женской половины постучали.

— Госпожа! — послышался голос Ашиллы.

Беннет отыскал ключ и отпер дверь.

— В чем дело? — спросил он.

Горничная смотрела куда-то мимо него.

— Отец госпожи дома, — сообщила она.

— А это не могло подождать до утра?

Ашилла со злостью посмотрела на него.

— Нет!

— Она все еще в целости и сохранности, если это вас беспокоит, — сказал Беннет.

Ашилла несколько смягчилась.

— Беспокоит… но отчасти. Госпожа настаивает, что всегда должна сама помогать своему отцу, когда он в таком состоянии.

— Опиум?

Ашилла кивнула.

Беннет понимал, что Мари испытывала стыд за своего отца. Но слуги ведь все равно все знали — такое не могло укрыться от их глаз.

— А есть ли здесь кто-нибудь, кому она может доверять? Кто-то мог бы помочь ее отцу? — спросил Беннет.

Горничная пристально посмотрела на него, затем пожала плечами:

— Несколько месяцев назад Селим хотел доставить домой сэра Реджинальда во время одного из его загулов. Но сэр Реджинальд был в воинственном расположении духа и приказал бросить его в тюрьму — как похитителя. Потребовалось два дня, чтобы сэр Реджинальд пришел в себя, добрался до дома и признался в содеянном. Мари, конечно, сразу же заплатила за немедленное освобождение Селима. Но теперь она не хочет подвергать риску кого-либо, кроме себя самой.

Это было очень похоже на Мари. Она была до глупости самоотверженной и преданной.

А сэр Реджинальд, оказывается, посадил Селима в тюрьму. Может, это кое-что объясняло?

Мари говорила, что лишь три человека знали, чем она занималась. Но могло быть так, что об этом знал и Селим? Казалось, этот человек был достаточно хитер, чтобы замечать все, что происходило в доме. А отец Мари дал ему убедительный мотив затаить вражду против всей семьи.

Беннет взглянул на дверь в комнату девушки. Снова повернувшись к горничной, сказал:

— Я займусь им.