Тайна Эмили

Бухгалтер взял молоток, лежавший перед ним на столе, поднял его и с грохотом опустил на кафедру. Несколько присутствующих от испуга подскочили. После этого никто уже не шевелился, за исключением самого бухгалтера, который отодвинул от себя бумаги. Затем он сел и обвёл присутствующих горящим взглядом. Эмили больше не сомневалась: этот парень вовсе не слепой, как ей показалось в самом начале. Этими пылающими глазами-точками, этими горящими угольками, всевидящими лучами он просвечивал каждому и тело, и кости… Эти огни проникали до глубин Преисподней – в самую тьму, туда, где обычные глаза уже ничего не видят.

– Добро пожаловать! – произнёс он голосом, похожим на кряхтение старого дерева. – Меня зовут Систериус Октавион, и в качестве первого председателя Объединения неживых я приветствую жителей кладбища на нашем общем собрании. На повестке дня у нас много пунктов. Среди прочего рабочая группа по освещению хочет представить новую концепцию иллюминации улиц, включая давно назревший план финансирования… – он бросил строгий взгляд в сторону нескольких духов, которые сразу же стали ещё бледнее. – Но сначала, как это у нас принято, мы поприветствуем вновь прибывших. И начнём мы… минуточку…Эмили Бонс!

Эмили так резко сжалась, что нечаянно столкнула с подлокотника Козимо. Тот возмутился и со свистом поднялся вверх, в воздух, в то время как все взгляды резко обратились на неё.

Это был один из её самых жутких снов, тех постоянных ночных кошмаров – когда нужно представить перед всеми, выступить перед всем классом с рефератом, и в этот миг одноклассники казались ей чудовищами, желавшими зла и только зла. Во сне Эмили удавалось избежать скандала: она либо просыпалась, либо, как ниндзя, ввязывалась в драку, которую, само собой, всегда выигрывала. И сожалела, что не имеет возможности применить свои силы наяву. А сейчас ей не оставалось ничего иного, как просто сидеть и позволять всем с любопытством себя разглядывать.

– Эмили Бонс, – разнёсся по часовне громоподобный голос Систериуса. Он, не отрываясь, смотрел прямо на неё, и взгляд его был таким колючим, словно он всё это время знал, где она прячется.

– Тебе надо выйти вперёд, – шепнул Рафаэль, подбодрив её кивком.

Собрав все силы, Эмили поднялась на ноги. Её колени предательски дрожали, когда она проходила вдоль рядов c неживыми, которые пялились на неё со всех сторон. Девочка остановилась перед кафедрой, во рту у неё пересохло. Она взглянула на сидевших в креслах: вблизи те выглядели ещё ужаснее, чем издалека, с того расстояния, которое казалось ей безопасным.

– Эмили Бонс, – в третий раз произнёс Систериус и посмотрел на неё точно таким же взглядом, каким в совершенстве владел её дядя «включая» его, когда она отправлялась в школу в прикиде, который ему не нравился. Затем Систериус посмотрел в свои бумаги. – Добро пожаловать на кладбище Пер Лашез. Ты умерла и…

– Нет!

Эмили понадобилось мгновение, чтобы осознать – именно она выкрикнула это короткое слово. Все остальные, очевидно, заметили это сразу. Внезапно в часовне наступила мёртвая тишина. «Как в гробу!» – пронеслось у неё в голове. В груди заныло. С другой стороны, а чем ещё была часовня с сотнями трупов, если не гробом?

Систериус, очевидно, заметил её скованность и смятение. Он мучительно медленно поднял голову, как змея, готовая заглотить свою жертву.

– Что? – спросил он почти с искренним интересом.

Эмили глубоко вдохнула. Отступать было уже поздно.

– Я не просто умерла, – сказала она, стараясь не моргать и не опускать глаз под его жёстким взглядом. – Я была убита! Совсем недавно я была абсолютно жива и…

– О-о, – Систериус небрежно махнул рукой, отчего все дальнейшие слова застряли на языке Эмили. – Мы здесь не для того, чтобы дискутировать о быстротечности жизни. Мы здесь для того, чтобы выполнить всё по протоколу, а это означает, что надо занести вновь прибывших в картотеку и прописать.

Эмили чётко понимала, что в этот момент было бы лучше попридержать язык, предостережением послужило и лёгкое покалывание в висках. Она уже и сосчитать не могла, сколько их было – этих предостережений. И каждый раз она их игнорировала. Как и сейчас. Девочка выставила вперёд подбородок.

– Я имею в виду не жизнь, – она с удовлетворением услышала, как закипающий гнев вытравил неуверенность из её голоса. – Я имею в виду смерть. И я хочу знать, кто отвечает за мою смерть. Разве ответы на вопросы новичкам не относятся к процедуре прописки?