Тайна фамильных бриллиантов

Мистер Картер расспросил всех кочегаров, сторожей, носильщиков, но ни один из них не мог сообщить ему ни малейшего сведения о Джозефе Вильмоте. Придя в совершенное отчаяние, сыщик вернулся в Скотланд-Ярд и рассказал своим начальникам все дело.

— Единственный способ изловить его, — прибавил он, — это напасть на след его бриллиантов. По-видимому, он не имел при себе денег, а только бриллианты, потому, конечно, будет вынужден их продать.

На другой день в «Таймсе» появилось объявление: «Ростовщикам и другим торговцам сим объявляется, что будет выдана значительная награда тому, кто представит какие-либо сведения о господине высокого роста, хромом, обладающем огромным количеством неоправленных бриллиантов, которые он, по всей вероятности, будет стараться продать».

Но это объявление осталось без всяких последствий.

— Нет, нам с ними не справиться, они слишком умны для нас, — заметил мистер Картер одному из начальников Скотланд-Ярда. — Тот, кому Джозеф Вильмот продал бриллианты, конечно, остался в выгоде и потому не выдает себя. Поверьте мне, ростовщики и все, кого касается наше объявление, считают его хитрой приманкой, ловкой западней.

XXI Рассказ Клемента. До зари

«Я вернулся домой несчастным, убитым человеком. Я разгадал тайну непостижимого поступка Маргариты, которая воздвигла непреодолимую преграду между мной и женщиной, которую я любил.

Была ли какая-то надежда, чтобы она когда-нибудь стала моей женой? Нет; рассудок твердил мне, что это невозможно. Она видела теперь во мне человека, который добровольно решился преследовать ее отца и довести его до виселицы.

Могла ли она, зная это, любить меня по-прежнему? Могла ли она теперь взглянуть мне прямо в глаза, весело мне улыбнуться? Нет, даже мое имя с этой минуты должно быть ненавистно ей.

Я знал, как сильна любовь моей благородной Маргариты к ее преступному отцу. Я видел на опыте всю силу этой любви, которой не могли пошатнуть самые ужасные испытания. Я видел неописуемое горе, овладевшее ею при ложном известии о смерти Джозефа Вильмота; я видел то глубокое отчаяние, в которое ее повергло открытие роковой тайны.

Она быстрее бы отказалась от меня, чем от преступного отца, и, конечно, ненавидит теперь меня всем сердцем, меня, который служил главнейшим орудием к раскрытию возмущающего его душу преступления.

Да, это преступление возмущало мне душу, оно почти не имеет себе равного в судебных летописях. Подлая измена, предавшая в его злодейские руки несчастную жертву, была не так ужасна, не так отвратительна, как его дьявольская хитрость, набросившая преступную тень на честное имя убитого им человека.

Но я знал слишком хорошо, что как бы ужасно ни было преступление Джозефа Вильмота, Маргарита будет так же верна, так же нежна к нему, как в те давно прошедшие дни, когда только легкое облачко сомнения в честности отца омрачало ее детскую привязанность к нему. Я знал это, и потому не имел ни малейшей надежды, чтобы она когда-нибудь простила мне мое участие в предании суду ее отца.

Вот мысли, терзавшие меня в течение первых двух недель после возвращения моего из Винчестера; все это время я с нетерпением ждал весточки от мистера Картера об адресе Джозефа Вильмота, и мне ни разу не приходила в голову мысль, чтобы он мог избегнуть своего преследователя.

Я привык видеть, что полицейские сыщики торжественно побеждают хитрые, искусные планы самых смелых преступников, и потому если бы мне и представилась мысль о бегстве Джозефа Вильмота, то я почел бы это дело невозможным, неисполнимым. По всей вероятности, сыщик накрыл его в Модслей-Аббэ, когда тот еще не имел ни малейшего понятия о случившемся в Винчестере.

Я был так убежден в немедленном аресте Вильмота, что каждое утро с нетерпением просматривал газеты, ожидая найти в них уведомление о раскрытии тайны винчестерского убийства и аресте преступника.

Но это уведомление не появлялось, и я был очень удивлен, когда через неделю прочитал описание о перепалке на купеческом судне в нескольких милях от Гула между сыщиком и давно забытым преступником Стивеном Валлонсом, закончившейся смертью последнего. Сыщика звали Генри Картером. Неужели в небольшом числе лондонских полицейских было два Генри Картера? Или неужели мой Генри Картер отказался от такого богатого приза, как Джозеф Вильмот, и пустился преследовать по морям какого-то неизвестного преступника? Через неделю после этого непонятного случая мистер Картер явился в Клапгам очень мрачный, грустный.

— Стыдно, обидно, сэр, — сказал он, — но делать нечего, лучше откровенно признаться — меня, одного из опытнейших сыщиков, провела, обманула какая-то девчонка! Это оскорбительно не только для меня, но и для всех мужчин вообще.

Сердце у меня тревожно забилось.

— Вы не хотите сказать, что Джозеф Вильмот бежал? — воскликнул я.