Тайна фанатки

– Тебе нравится, когда тебя имеют, как грязную шлюху, да, принцесса? – поддразниваю я, а подушечки моих пальцев танцуют в ее крови, пока я грубо прижимаюсь к ней бедрами. – Посмотри на себя. Я нагнул тебя в паршивом переулке, а ты тащишься.

– О боже, – стонет она, прижимаясь ко мне, забирая все, что у меня есть, и всегда умоляя о большем, но бог ей сейчас не поможет.

Я держу одну руку на ее бедре, а другую использую, чтобы провести большим пальцем по ее задней дырочке, грубо дразня ее и заставляя Мэдди стонать еще громче, одновременно восхищаясь красным оттенком ее ягодиц. Мне нравится видеть ее кровь, слышать ее хриплые вздохи, когда она просит о большем. Я хочу, чтобы она почувствовала все это, почувствовала и вспомнила всю ту боль, что причинила мне.

Она отчаянно хочет кончить, я вижу это по тому, как она прогибает спину подо мной. А мне почти хочется, чтобы ей это не удалось. Чтобы она не испытала удовольствия, подаренного мной. Но мне это слишком нужно. Нужно, чтобы ее набухшее влагалище было влажным, жаждало меня, умоляя о большем. Вот почему я использую руку, которой трогал ее анус, тянусь и хватаю ее за волосы, полностью приподнимая ее над ящиками.

– Потрогай себя, – требую я. – Я хочу, чтобы твоя щелка сжимала мой член, пока из нее не потечет моя сперма.

– Ох, черт, – стонет Мэдди, еще сильнее выгибаясь ко мне спиной, и опускает руку, играясь со своим клитором. Ее рука грубо скользит между бедер, и по тому, как ее киска мгновенно сжимается вокруг меня, могу сказать, что она близка к оргазму.

– Вот так, принцесса, покажи мне, как сильно тебе нравится быть моей шлюхой.

Ее влагалище снова сокращается от моих слов, и я чувствую, как мой оргазм тоже приближается.

– Нова! – кричит она, извиваясь бедрами, отчаянно желая освободиться. – Сейчас кончу.

Я тоже ускоряю темп и перемещаю нас, прижимая ее щекой к стене и двигая бедрами глубокими, долгими движениями, пока она не кончает.

– Да, да, вот так, прошу тебя, – умоляет она, пока ее киска стискивает меня во время оргазма.

– Черт, принцесса, – выругиваюсь я и незамедлительно следую за ней. Кончаю, изливаясь в нее, но не перестаю двигаться, совершаю несколько последних толчков. Затем отрываю нас от стены и прислоняю к ящикам, пока она переводит дыхание. Я не сбиваюсь с ритма, наклоняюсь и прижимаюсь губами к ее уху. – А твой женишок знает, как сильно ты любишь, когда я наполняю тебя до краев своей спермой?

Все ее тело застывает, конечности напрягаются, когда я отстраняюсь и позволяю члену выскользнуть из ее влагалища. Затем отступаю от нее и застегиваю джинсы. Я наблюдаю, как она выпрямляется на дрожащих ногах и медленно поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Проводя руками по волосам, я не отрываю от нее взгляда. Мэдди лихорадочно тянет за подол своего платья, пытаясь прикрыться, полностью игнорируя тот факт, что моя сперма стекает у нее по ноге.

– Нова, я могу объяснить, – начинает она, делая шаг ко мне, но я отступаю назад, сохраняя дистанцию. Если я не ошибаюсь, в ее глазах мелькает обида, но она замирает. – Пожалуйста, позволь мне все рассказать.

Я поднимаю руку, чтобы прервать ее.

– Ты – Угрюмка. Это ты отправляла мне сообщения и разговаривала со мной последние пару месяцев? – спрашиваю я, хотя на самом деле это не вопрос. Она открывает рот, чтобы ответить, но прежде, чем она успевает начать оправдываться, я добавляю. – Да или нет, Мэделин. Отвечай, мать твою.

Мой резкий тон заставляет ее вздрогнуть. Она закрывает рот и медленно кивает. В ее предательских глазах появляется еще больше слез, и она опускает их в пол.

– Для тебя все это было просто одной большой шуткой? – спрашиваю я. – Заставить парня, которого ты ненавидишь, влюбиться в тебя, а потом хорошенько посмеяться над ним со своим будущим муженьком, а?

После моих слов ее взгляд возвращается к моему, как будто она пытается понять, правда ли я имею их в виду.

– Нова, то, что происходит между мной и Брэдом… Я могу объяснить, клянусь.

Мэдди сокращает расстояние между нами, протягивает руку и привлекает меня к себе. От ее прикосновения у меня начинает гореть кожа, и я резко отталкиваю ее.

– Твои слова ничего не значат для меня, Мэделин, больше не значат. Я думал, между нами что-то было, черт тебя дери, – горько смеюсь я. – Дважды! Ты – Угрюмка, мать твою. Я такой идиот. Подумать только, а я ведь думал, что это хоккейные фанатки – эгоистичные шлюхи.

– Это несправедливо, – морщится она, складывая руки на груди, чтобы отогнать пронизывающий холод, который теперь возник между нами.

На этот раз, когда я смотрю на нее, я вижу только дочь мэра. Нет ни Мэдди, ни Угрюмки, только его гребаная дочь и вся их гребаная ложь. Я знаю, она это видит. Момент, когда боль в моих глазах сменяется отвращением. Я вижу это по тому, как она расправляет плечи, когда я открываю рот.

– Похоже, яблоко от яблони недалеко падает, а?

Мэдди отшатывается, как будто я физически ее ударил, и одна из слезинок, наконец, скатывается по ее щеке, но она тут же смахивает ее.

– Пошел ты, Нова, – с горечью выплевывает она в ответ.