Тайна гибели адмирала Макарова

- Господа, уверяю вас, открытие Северного пути для русского флота это только начало дел. Мы построим мощные ледоколы, которые смогут плавать везде и всюду. Мы еще доживем до того дня, когда русский флаг будет доставлен на Северный полюс.

- Уверен, совершенно в этом уверен! - бодро вставил Менделеев.

- Значит, пойдем не по льду на санях, а через лед напролом, улыбнулся Рыкачев, поглаживая усы.

- Да, ваше превосходительство, именно так, напролом. К Северному полюсу - напролом!

Доклад Макарова имел шумный успех. Текст доклада был сразу же издан Академией наук в виде отдельной брошюры. Она появилась под несколько академичным названием "Об исследовании Северного Ледовитого океана" (вскоре брошюра была переиздана под броским, истинно макаровским заголовком: "К Северному полюсу - напролом!"). Таким же успехом сопровождались выступления Макарова в Географическом обществе и в Морском собрании. Словом, общественную поддержку он получил, ученые одобрили его идею.

Дело оставалось за малым: нужно было построить хотя бы один мощный ледокол. Увы, собрать полтора миллиона рублей русские ученые не смогли...

В сложном и запутанном административном устройстве тогдашней царской России роль подлинной главы правительства исполняли в разное время различные временщики. Возвышение того или иного из них объяснялось зачастую не столько природными качествами, сколько сложными комбинациями среди высшей бюрократии и личным влиянием на государя. В конце прошлого века таким правителем де-факто стал министр финансов С. Ю. Витте. Среди своих довольно ограниченных коллег он выделялся несомненными способностями и предприимчивостью, происхождения отнюдь не родовитого и сравнительно молод (кстати сказать, он родился в один год с Макаровым). Витте всю жизнь оставался втайне либералом, сочувствовавшим "европейским порядкам", что, впрочем, не мешало ему быть царедворцем и карьеры ради поддерживать самые реакционные мероприятия царизма. Человек практичный, он привлекал для консультации видных ученых, и среди них - Менделеева, и смог заинтересовать его макаровским планом.

29 мая встреча с Витте состоялась. В течение двух с половиной часов Макаров давал пояснения. При этом он, следуя предусмотрительному совету Менделеева, и словом не обмолвился о намерении покорить Северный полюс, а делал упор на практические выгоды освоения морских сообщений с Сибирью. Витте принял Макарова любезно, сказал несколько одобрительных слов, но решительного ответа не дал. Осторожный и опытный делец, он желал еще осмотреться, выждать. Единственным практическим результатом встречи Макарова с Витте было то, что в распоряжение адмирала предоставили небольшой пароход "Иоанн Кронштадтский" с разрешением провести кратковременную экспедицию к устьям сибирских рек.

Ну что ж, и за это слава Богу! Макаров собрался в путь немедленно. В его архиве сохранился любопытный документ - записная книжка в мягком клеенчатом переплете, на первом листе которой записано рукой адмирала: "Путешествие в Ледовитый океан". Человек он был аккуратный и педантичный. В его записях хорошо видно, как тщательно готовился он к первому знакомству с Арктикой. Под рубрикой "купить" идет длинный перечень вещей, многие потом зачеркнуты (очевидно, были приобретены): динамометр, бумага разных сортов, пенсне, духи, консервы и т. п. Среди планов, намеченных Макаровым, есть перечень данных, которые он предполагал выяснить в Норвегии у тамошних полярников.

Следовало торопиться - полярное лето коротко. И вот, не дожидаясь, пока его корабль окончательно закончит снаряжение, адмирал отправился в Швецию и Норвегию, чтобы встретиться с тамошними моряками, имевшими большой опыт плавания в полярных водах. Он увиделся со старейшим в ту пору исследователем Арктики профессором Норденшельдом (и после встречи с удовольствием отметил в дневнике: "Он разделяет мои взгляды на северное плавание"). Затем Макаров познакомился со Свердрупом - бывшим капитаном знаменитого "Фрама", несколько дней они провели в беседах, и адмирал записал много для себя полезного.

"Иоанн Кронштадтский" и другие пароходы, долженствующие идти к сибирским берегам, все еще задерживались на Балтике. Макаров, разумеется, не мог спокойно сидеть сложа руки. На норвежских судах он совершил несколько коротких плаваний в северных водах. Ухитрился даже забраться на Шпицберген. Его записи превосходно передают живость и прямо-таки юношескую неуемность натуры. Вот одна из них: "Вчера мы вместе с лейтенантом Шульцем переехали на китобойный пароход, вышли в море и с утра стали гоняться за китами. Охота в тот день шла неудачно. Мы гонялись за несколькими китами, но киты оказались очень сметливые: они ныряли в воду и выходили совсем не там, где мы их ждали. Мы ни одного раза не могли подойти к киту на расстояние выстрела".