Тайна голландской туфли

Через пятнадцать минут — Эллери сверился с наручными часами — доктор Дженни выпрямился над телом пациентки, отыскал взглядом Минхена и яростно указал скрюченным пальцем в его сторону. Минхен сорвался со своего места и бросился к задней двери галереи. Спустя несколько секунд он появился из боковой двери операционной и подбежал к столу. Дженни отступил и молча указал на шею пациентки.

Лицо Минхена побелело... Как и Дженни, он тоже отступил и обернулся, затем пальцем поманил Эллери, который будто застыл с тех пор, как Минхен покинул его.

Эллери поднялся с места. Брови его удивленно вскинулись. Губы беззвучно выдавили одно слово, которое Минхен понял.

Доктор Минхен кивнул.

Это слово было «убийство».

Глава 5 УДУШЕНИЕ

Эллери мог более не сдерживать своего профессионального рвения: состояние тошноты и удушья, мучившее его, пока он наблюдал приготовления к издевательству над плотью, оставило его наконец. Жизнь ушла из тела миссис Дорн, хотя, когда он ворвался в операционную через дверь западного коридора, медики все еще хлопотали над безжизненным телом. Та, которую несколько минут назад готовили для жизни, теперь оказалась мертва; смерть ее была насильственной. Разгадка насильственной смерти — его работа, самая обыденная работа сына полицейского инспектора и детектива-любителя.

Минхен, помешкав, позвал:

— Доктор Дженни!

— Да?

Минхен говорил с напряжением, но убежденно:

— Квин практически является сотрудником полицейского управления. Он — сын инспектора Квина, и он уже помог в раскрытии множества сложных убийств, доктор. Возможно, он...

— О! — Дженни буравил своими маленькими глазками Эллери. — Тогда другое дело. Беритесь за дело, Квин. Все, что потребуется, в вашем распоряжении. Я занят.

Эллери тотчас же обратил свой взор на галерею. Там все, поголовно, встали. Доктор Даннинг с дочерью уже бежали по ступеням вверх, к выходу.

— Подождите. — Голос его окреп, стал кристально-чистым и разнесся по всему амфитеатру. — Вы весьма обяжете меня, если останетесь — все до одного, пожалуйста, — до приезда полиции и ее разрешения покинуть галерею.

— Чушь какая! Полиция? Но для чего? — немедленно среагировал доктор Даннинг, лицо которого побледнело от волнения и неясного страха. Дочь положила свою руку на его вздрагивающие кисти.

— Миссис Дорн была убита перед операцией, доктор. — Голос Эллери звучал спокойно.

Доктор Даннинг, лишившись речи, взял дочь за руку, и они молча пошли на свои места. Никто больше не произнес ни слова.

Эллери обернулся к Минхену, заговорил тихо, властно:

— Сделай это немедленно, Джон...

— Все, что прикажешь.

— Распорядись, чтобы каждая дверь госпиталя была немедленно закрыта и возле дверей поставлена охрана. Вызови кого-нибудь очень неглупого, кому можно было бы поручить вызнать, кто находился в здании в течение получаса до операции. Пациенты, персонал... все, кто угодно. Это крайне важно. Позвони моему отцу в управление. А также свяжись с полицейским участком и заяви о случившемся. Ты понял?

Минхен поспешил выполнять указания друга, Эллери вышел вперед, но встал в сторонке. Он пристально наблюдал за отлаженными движениями врачей, склонившимися над телом. С первого взгляда было ясно, что вернуть старуху к жизни не удастся. Основательница и попечительница госпиталя, миллионерша, инвестор бесчисленных благотворительных фондов, социальный лидер общества и просто человек, только что манипулировавший немалым числом жизней, она была беспомощна перед лицом смерти. Ей в решающую минуту никто не смог помочь.

Он спокойно спросил, остановившись перед склоненной головой доктора Дженни:

— Есть какая-нибудь надежда?

— Никакой. Все совершенно бесполезно. Она ушла от нас — была мертва еще полчаса назад. Трупное окоченение можно было констатировать, когда ее только ввезли в операционную. — Голос Дженни был бесстрастным, будто он говорил о ком-то совершенно постороннем.

— А что явилось причиной смерти?

Дженни распрямился, сорвал маску с лица. Он не ответил Эллери, вместо этого безмолвно сделал знак двум ассистентам. Те отключили и увезли аппарат искусственного дыхания. Медсестра расправила над телом простыню, чтобы прикрыть его.

Эллери поразился, когда увидел серое лицо Дженни, у того дрожали губы.

— Она... она удушена, — срывающимся голосом сказал Дженни. — Бог мой!

Он отвернулся, дрожащими пальцами достал откуда-то из-под облачения сигарету.

Эллери склонился над трупом. Шею старой женщины опоясывала тонкая кровавая линия. На столике, придвинутом к операционному, лежал обрывок обыкновенной проволоки, запятнанной кровью. На таких вешают настенные картины. Не трогая ее, Эллери заметил, что проволока по-особому перекручена в двух местах, будто ее завязывали узлом.

Кожа Абигейл Дорн была мертвенно-белой, с голубоватым оттенком, странно-опухшей. Губы сжаты, глаза закатились. Само тело, слишком напряженное, лежало в ненатуральной для естественной смерти позе...

Коридорная дверь открылась, вошел Минхен.