Тайна голландской туфли

Эллери и доктор Минхен повернули за угол налево и вошли в восточный коридор. Они прошли мимо телефонной будки, в которой был найден брошенный хирургический костюм. Будка была теперь запечатана клейкой лентой. Несколькими шагами дальше по коридору они свернули в северный коридор, подошли к закрытой двери.

— Подожди, Джон. Это — внешняя дверь к лифту предоперационной, так? — насторожился Эллери.

— Да. Здесь двойная дверь, — ответил Минхен. — В лифт можно войти либо из коридора, либо через предоперационную. Коридорной дверью пользуются, когда пациент поступает через больничную палату на этом этаже.

— Прекрасно продумано, — прокомментировал Эллери. — Как и все вокруг. И, как я вижу, наш сержант опечатал здесь дверь.

Минуту спустя, когда они были в кабинете Минхена, Эллери вдруг попросил:

— Расскажи мне подробнее о взаимоотношениях Дженни с остальным штатом. Мне нужно знать, как его воспринимали люди.

— Дженни? С ним нелегко поладить; поначалу его приняли настороженно, однако скоро стали уважать, и это уважение заслужено. Его репутация хирурга неоспорима. Профессионализм — прежде всего, Эллери.

— Ты утверждаешь, — уточнил Эллери, — что у него не было врагов в госпитале?

— Враги? Вряд ли. Если только какая-то личная вражда укрылась от моего взгляда. — Минхен задумчиво поджал губы. — Правда, но если подумать, то есть в госпитале один человек, который всегда был в оппозиции к Дженни...

— Да? И кто же он?

— Она... Доктор Пеннини. Заведующая — впрочем, бывшая заведующая — родильным отделением.

— Почему «бывшая»? Сама подала в отставку или уволена?

— Ах, нет-нет. Просто в госпитале недавно была перетасовка кадров, и Пеннини была назначена главой ассистентского совета. А вместо нее, пока номинально, назначен Дженни.

— А почему?

— Это произошло не по воле самой Пеннини, — поморщился Минхен. — Просто воля покойной... видишь ли, еще одно из ее проявлений любви и уважения к Дженни.

— Понятно. — Эллери нахмурился. — Говоришь, была в оппозиции? Просто профессиональная ревность, я полагаю.

— Не просто. Ты не знаешь личности доктора Пеннини, иначе бы так не говорил. Итальянская кровь, страстный темперамент, да еще, как мне кажется, налицо определенная мстительность.

— И что из того?

— Я сказал тебе — это мстительная женщина. Вот, собственно, и все. — Минхен выглядел слегка удивленным.

Эллери церемонно, медленно зажег сигарету.

— Естественно. Глупо с моей стороны. Ты не упомянул... Я бы хотел видеть эту Пеннини, Джон.

— Конечно. — Минхен набрал номер. — Доктор Пеннини? Джон Минхен. Рад, что быстро нашел вас. Вы всегда заняты в этот час... А не можете ли прийти прямо сейчас в мой кабинет, доктор?.. Нет, ничего особо важного. Несколько вопросов к вам, познакомитесь с одним представителем... Да. Будьте добры.

Эллери разглядывал свои ногти, пока в дверь не постучали. Оба встали, Минхен крикнул:

— Войдите!

Вошла коренастая женщина в белом облачении. Взгляд приковывали ее нервные движения.

— Доктор Пеннини, позвольте мне представить вам мистера Эллери Квина. Мистер Квин помогает расследовать дело об убийстве миссис Дорн.

— Понятно. — Голос доктора был грудным, глубоким, почти мужским. Она подошла к одному из кресел и села.

Женщина оказалась примечательной внешности. Царственная осанка. Оливкового цвета кожа; над верхней губой заметный пушок. Пронзительные черные глаза. Лицо с идеально правильными чертами. Совершенно черные волосы, на которых поражала яркостью одна седая прядь, безупречно разделены на прямой пробор и зачесаны назад. Возраст определить невозможно: ей могло быть и тридцать пять, и пятьдесят.

— Я так понял, доктор, — мягко начал Эллери, — что вы прослужили в госпитале достаточно много лет.

— Совершенно верно. Позвольте сигарету. — Видно было, что Пеннини импонировал взятый Эллери тон.

Эллери предложил ей свой позолоченный портсигар, любезно подержал спичку у ее сигареты. Она глубоко затянулась и расслабилась, с любопытством разглядывая его.

— Понимаете, — продолжил Эллери, — расследуя данный случай, следствие зашло в тупик. Все выглядит совершенно необъяснимым. Я опрашиваю всех и задаю всем самые разнообразные вопросы... Как хорошо вы знали миссис Дорн?

— Как? — Черные глаза доктора блеснули. — Вы подозреваете меня в убийстве?

— Дорогой доктор...

— Послушайте, мистер Квин. — Она решительно сжала полные красные губы. — Я не знала миссис Дорн, почти не знала. И ничего не знаю об убийстве. Если вы полагаете, что я вам что-то открою, — вы напрасно тратите время. Вас удовлетворил мой ответ?

— Нет, конечно, — с сожалением сказал Эллери, и глаза его настороженно сузились. — Но я никогда не делаю заключений так стремительно. Причина, по которой я задал вам этот вопрос, следующая: если бы вы хорошо ее знали, вы бы могли назвать ее предполагаемых недоброжелателей.

— Простите. Я не могу этого сделать.