Тайна Голубого поезда

Маркиз имел сильное пристрастие к известным историческим драгоценностям. Он решил сделаться вашим секретарем и контролировать ситуацию с помощью служанки вашей дочери, которой, как он предполагал, вы собирались подарить рубины. И хотя его план был детально продуман и надежен, он не удержался от искушения натравить на вас бандитов, – помните? – когда вы возвращались в отель со своей покупкой. Затея провалилась, хотя это его вряд ли расстроило. Его план, повторяю, был надежен. Никакие подозрения не могли пасть на безупречного Ричарда Найтона. Но, как и все великие люди, – а Маркиз был великим человеком, – он имел слабости. Он полюбил мисс Грей и, думая, что ей нравится Дерек Кеттеринг, постарался сделать так, чтобы подозрение пало на него. И теперь, месье Ван Алдин, я расскажу вам нечто очень странное. Мисс Грей никак не назовешь женщиной, склонной к фантазиям, однако она твердо верит, что ощутила присутствие вашей дочери, когда однажды сидела на скамейке в парке Монте-Карло. Это произошло сразу после ее долгого разговора с майором Найтоном. Мисс Грей говорит, что убитая женщина страстно хотела ей что-то сообщить, и вдруг мисс Грей поняла, что она пытается сказать: ее убийца – майор Найтон! Тогда мисс Грей это показалось столь фантастическим, что она никому ничего не рассказала. Но была уверена, что это так, и начала действовать сама, так, как считала нужным.

Она не отвергла ухаживаний Найтона и притворилась, что верит в виновность Дерека Кеттеринга.

– Поразительно! – воскликнул Ван Алдин.

– Да, это очень странно. Это относится к области необъяснимого. Но одна небольшая деталь меня смущала. Ваш секретарь явно прихрамывал в результате ранения, полученного во время войны. Но Маркиз не прихрамывал. Это было камнем преткновения. Однако мисс Ленокс Темплин. однажды упомянула, что хромота Найтона удивила хирурга, который лечил его в госпитале миссис Темплин. Это навело меня на мысль о симуляции. В Лондоне я навестил этого хирурга и узнал несколько технических деталей, которые подтвердили мою правоту. Я как бы случайно назвал имя этого хирурга в разговоре с вами и Кантоном. Было бы естественным, если бы Найтон при этом сказал, что именно этот врач лечил его во время войны, но он ничего не сказал, это и стало последним маленьким штрихом, который заставил меня окончательно уверовать в правильность моей версии. Мне также помогла мисс Грей, она показала мне газетную вырезку, из которой следовало, что леди Темплин была ограблена именно в то время, когда в ее госпитале лечился Найтон. Получив мое письмо из отеля «Риц», мисс Грей поняла, что я иду по тому же следу, что и она.

У меня были и другие затруднения в расследовании, но в конце концов я получил то, что хотел, – свидетельство о том, что Ада Мейсон приехала в «Риц» на следующее после убийства утро, а не накануне.

Наступила долгая пауза. Затем миллионер протянул руку Пуаро.

– Полагаю, вы понимаете, что все это значит для меня, месье Пуаро, – страстно произнес он. – Я подписал вам сегодня утром чек, но никакой чек не может выразить то, что я чувствую по отношению к вам. Вы прекрасны, месье Пуаро. Тысячу раз вы прекрасны.

Выпятив грудь, Пуаро встал из-за стола.

– Я – всего лишь Эркюль Пуаро, – скромно произнес он. – Да, вы правильно сказали, в своем деле я большой человек, так же, как вы – большой человек в вашем деле. Я рад и счастлив, что смог оказать вам услугу. Теперь я пойду ликвидировать разрушения, причиненные нашим путешествием: о мои бедные пиджаки и брюки! Как жаль, что-со мной нет восхитительного Жоржа!

В холле отеля он столкнулся со старыми знакомыми – навстречу ему шли величественный месье Папаполоус и его дочь Зия.

– Я думал, вы уехали из Ниццы, месье Пуаро, – пробормотал грек, пожимая руку маленькому детективу.

– Дела заставили меня вернуться, дорогой месье Папаполоус.

– Дела?

– Да, дела. Кстати, о делах. Надеюсь, ваше здоровье лучше, мой дорогой друг?

– Намного лучше. Завтра мы возвращаемся в Париж.

– Я счастлив слышать такие хорошие новости. Надеюсь, вы не совсем разорили греческого экс-министра?

– Я?

– Насколько я понимаю, вы продали ему прекрасный рубин, который носит сейчас мадемуазель Мирель, танцовщица?

– Да, – пробормотал грек, – действительно.

– Наверное, этот рубин не похож на Огненное сердце?

– Кое-какое сходство, конечно, есть, – безмятежно отозвался грек.

– У вас золотые руки, месье Папаполоус, я вас поздравляю. Мадемуазель Зия, я огорчен, что вы так скоро возвращаетесь в Париж. Я надеялся видеть вас, когда закончу свои дела.

– Не будет ли бестактностью, если один человек спросит у другого, что это за дела? – поинтересовался месье Папаполоус.

– Отнюдь нет, отнюдь нет. Я только что имел удовольствие упрятать Маркиза за решетку.

Благородное лицо месье Папаполоуса чуть перекосилось.

– Маркиз? – пробормотал он. – Где-то я слышал это имя. Нет, не могу вспомнить.

– Откуда же вам его знать? Я говорю об очень известном бандите и похитителе драгоценностей. Его только что арестовали за убийство мадам Кеттеринг.

– Действительно? Как это интересно!