Тайна горы Крутой

Ванюшка Бобров моментально промочил ноги. Подошвы у сандалий разбухли и стали скользкими, белые носки потеряли свой цвет. Но это, конечно, к делу не относилось. Ванюшка во что бы то ни стало должен был первым встретить начальника лагеря и рассказать ему о вчерашней ссоре и о том, что сегодня рано-рано утром, когда Ванюшка выглянул в окно посмотреть, перестал ли дождь, у Павкиного подъезда стояла синяя «Победа» дяди Сережи Катаева, а в нее с клетками в руках садились Павлик, Тима и Юля. Дядя Сережа в черном кожаном пальто улыбался и что-то говорил ребятам. Но что он говорил, этого Ванюшка не знает. Во-первых, как ни старайся, а с третьего этажа слов не разобрать, и, во-вторых, на улицу его не отпустила мама. Ей ведь не докажешь, что узнать, куда едут заготовители, гораздо важнее насморка, который, по словам мамы, получит Ванюшка, если только промочит ноги.

Заметив начальника лагеря, Ванюшка стремглав бросился к нему навстречу.

— Сеня, Сеня! Они нас выгнали вчера! — закричал малыш. — Он сказал: «Уходите!» Мы ушли. А они сегодня утром с дядей Сережей уехали. И с клетками уехали!

— Подожди, Ванюшка, не торопись. Говори по порядку. Кто кого выгнал? Кто куда уехал?

— Из голубятни Тима нас повыгонял. Меня, Васю и всех, всех. Он на «Победе» уехал с Павликом и Юлей. Я просил маму отпустить, а она — нет. Я подбежал к окну, а «Победа» поехала уже… Они за тысячу километров ехали…

Но синяя «Победа» мчалась по шоссе всего в пятнадцати километрах от города. На повороте к бокситовому руднику она остановилась. Распахнулись дверки, и на асфальт один за другим вылезли заготовители. Одеты они были по-походному: в спортивные брюки и куртки с «молниями», в соломенные шляпы. В руках у каждого по клетке с голубем.

— Через пять часов я поеду обратно, — сказал ребятам Сергей. — Ждите меня у Зеленой Гривы.

— Есть, ждать у Зеленой Гривы! Ясно, — ответил за всех Тима.

Машина зарокотала мотором, выбросила облачко сизого дыма и, пробежав метров пятьдесят по гладкому шоссе, скрылась в лесу, за поворотом.

— Ну, вот мы и приехали! — Тима перепрыгнул через кювет, поставил клетку на траву и с удовольствием потянулся, разминая отекшие при неудобном сидении ноги. — Красота то какая!

Полянка, на которой стояли ребята, была покрыта необыкновенно зеленой, омытой недавним дождем травой. Капли воды сверкали золотыми россыпями на листьях подорожника, на венчиках ромашек и колокольчиков. В теплом прозрачном воздухе стоял смолистый аромат тайги. Справа, в сизой голубоватой дымке, высились черные шапки гор.

— Красота! — еще раз сказал Тима и, раскинув на траве плащ, предусмотрительно прихваченный им в голубятне, пригласил: — Садитесь. Давайте обсудим. Выпускаем Сизого здесь, Дымаря — у Сухого Лога, Мраморного — у Зеленой Гривы.

— Сизаря надо выпускать в паре с Мраморным, — вставил Павка. — Один он не долетит. В прошлом году его не тренировали.

— Какой же он тогда почтовый, если за пятнадцать километров дорогу к дому не найдет? А придется от Малахита лететь. Сто пятьдесят километров! Ясно?

— Ладно, выпускай!

Юля поднялся, открыл клетку, вытащил голубя и, размахнувшись, подкинул над головой. Сизый часто захлопал крыльями, взмыл в синеву и взял курс на город.

— Долетит, — сказал Тима, следя за голубем, который скоро превратился в темную точку, а затем и вовсе пропал за кромкой леса. — Значит, едем завтра. Ясно? Все делаем так, как решили вчера. Для связи берем голубей. Юлька, возьмешь Сизого, Павка — Дымаря. Я — Мраморного. Как только узнаем о Лапине, посылаем голубеграмму в лагерь… Да, а кто будет принимать голубеграммы?

— Попросим Ванюшку Боброва, чтобы следил, — предложил Юля.

— Нет, Ванюшка не подойдет!

— Слушайте! Нельзя нам всем уезжать! — Тима привстал на коленях и начал доказывать, что один кто-то должен обязательно остаться в лагере. Юля с Павкой нахмурились. По лицам было видно, что перспектива остаться в лагере их не устраивала.

— Кто согласен добровольно? — спросил звеньевой, окидывая взглядом помрачневшие лица товарищей.

— Может быть, Павка, — неуверенно сказал Юля, избегая смотреть на Павку, который от неожиданного предложения широко открыл рот и с изумлением созерцал друга, посмевшего назвать его добровольцем. Тима, заметив Павкино замешательство, поддержал Юлю:

— А что, Павка, правильно! Останешься в лагере. Будешь знать все, что получат ребята из городов. А мы найдем, ты первый узнаешь и Васе или Семену сообщишь. Ясно?

— Ну, не-е-ет, — протянул Павка. — Пусть Юлька добровольно остается. Он любит на экскурсии ходить. А Семен сказал, что послезавтра пойдем на алюминиевый комбинат. Вот пусть Юлька и остается.

— Правильно, Юлька, оставайся! Знать все будешь, на экскурсию сходишь…

— Ты почему не остаешься? — спросил Юля.

— Я? Я — командир. Мне нельзя.

— Нам тоже нельзя! — отрезал Юля, и глаза его зажглись такой решимостью, что Тима отказался от мысли уговорить кого-нибудь из друзей остаться в лагере добровольно.

— Сделаем так, — сказал он, доставая из кармана брюк записную книжку. — Я пишу названия двух городов и слово «база». Кто вытянет базу, остается без спора! Ясно!