Читаем Тайна императрицы полностью

Набравший сил ветер влетел в панораму юной столицы, с едва намеченными проспектами, с белоснежными парусниками на рейде Невы, с редкими каменными домами нерусской красоты и изящности. Постоянный сильный ветер заставлял гнуться к земле деревья и дома, которые вырывал с корнем, заставлял жителей Петербурга ходить с шеями повернутыми набок. Такой ветер ворвался в Зимний дворец, с пушечными выстрелами открывались двери, не выдерживающие напора. Ветер прорвался в малую комнату перед залой торжественных приемов и наткнулся здесь на непреодолимое препятствие. Он столкнулся с огромной, монстроподобной женщиной, с бородавкой у носа, в бежевом атласном платье, с орденской лентой через плечо и маленькой кокетливой короной, венчающую огромную и пышную прическу. Ветер не смог преодолеть это препятствие, он выдохся, сделал последнее усилие. Наклонил к полу фрейлин, играл в боулинг шутами лилипутами, гнул канделябры и остальную мебель, но это была его последняя попытка. Отчаявшись, он затих, и вернул предметы и людей к их прежнему вертикальному существованию. Стихия природы смирилась перед величием империи, созданной руками и мыслью людей. Эта громадная женщина, ее можно оценить со всех сторон, являлась живым воплощением могучей державы, широко раскинувшейся на евразийских просторах. Эта женщина – Анна Иоановна, императрица всероссийская. Она, словно, не заметила ветра и разрушений, которые он произвел. Медленно и грозно поднялась могучая рука. Мгновенно затихла вся многочисленная свита. Одного мановения царственной длани хватит, чтобы навеки изменить судьбу любого. Внимательно Анна Иоановна разглядывала свои длинные и острые ногти. Их покрывали лаком, поочередно сменяясь, пять цирюльников. Облегченно вздохнула, от ее вздоха сорвало парики у ближайших фрейлин и герцога Бирона. У наученного опыта герцога под этим париком оказался еще один парик. Зазвучала грозная музыка. Анна Иоановна направилась в тронную залу. На цыпочках за ней кралась вся остальная свита. Императрица остановилась. Свита приняла равнодушные позы.. Взойдя на возвышение, Анна Иоановна повернулась и усела на огромный трон. Музыка смолкла. Герцог замер рядом. Императрица обратилась к присутствующим, не считая свиты, их было всего двое. Это кабинет министр Артемий Волынской и вице-канцлер империи Петр Остерман. Бирон – невесомый и порхающий, образец галантности на тоненьких ножках. Говорил с наилегчайшим, паутинным немецким акцентом.

– В Москве неспокойно, господа. Государыня гневаться изволит.

Грозная музыка. Анна Иоановна поднялась. Рослые гвардейцы поволокли к ней упирающегося и визжащего шута. Гвардейцы бросили несчастного к ногам императрицы. Все присутствующие с омерзением отвернулись. Слышались хруст и чавканье. Анна Иоановна сделала из несчастного шута ком и хорошенько прицелилась. Бедный шут попал в гигантскую вазу, прямиком в кучу из своих же товарищей по несчастью. Анна Иоановна села. Бирон продолжил.

– 5 –го дня в Москве убит австрийский посланник. Князь Мизерикордио убит разбойниками. – срывается на фальцет Бирон.

Зазвучала грозная музыка. Все вздрогнули. Анна Иоановна поднялась, поправила платье и вновь села.

Бирон продолжил.

Репутасьон российский низок как никогда. Рубль падает, а доллара еще лет 50 не будет. Биржи лихорадит, и государыня второй день не призывала меня почесать ей пятки на ночь. Дело крайне серьезное, господа. Посланник наш из Вены пишет. Цесарь австрийский совсем к вашему величеству переменился. Раньше при имени вашем драгоценном, только рожи всякие похабные показывал и фиги крутил, а теперь кроме как Афанасием и не кличет. Я ему говорю. Побойся бога, кесарь. Нешто ж можно, благословенную императрицу нашу, Афанасием каким-то величать. А он не унимается. Афанасий то, Афанасий это. Чувствую быть драчке великой… Слышите, господа? Афанасий то, Афанасий это… Это война, господа. – патетически закончил Бирон.

Волынской широкий и привольный мужик, загремел сразу грозно.

– Ваше величество! Матка! Одно твое слово! Трубы начищены. Полки полгода жалованье не получали. Звери. Мы не то, что кесаря…мы…мы пить бросим! Европа содрогнется, когда увидит русский трезвый штык. Пену, Дерлин, Жариж и Гондон к ногам твоим положим.

– А что по этому поводу думает вице-канцлер Петр Иванович Остерман? – спросил Бирон.

Петр Иванович из своего деревянного кресла на колесиках и Бабицким за спинкой отозвался не сразу. Пожевал губы, посвистел. Потомил и после сказал с неистребимым своим онемеченным говором.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Полет Жирафа
Полет Жирафа

Феликс Кривин — давно признанный мастер сатирической миниатюры. Настолько признанный, что в современной «Антологии Сатиры и Юмора России XX века» ему отведён 18-й том (Москва, 2005). Почему не первый (или хотя бы третий!) — проблема хронологии. (Не подумайте невзначай, что помешала злосчастная пятая графа в анкете!).Наш человек пробился даже в Москве. Даже при том, что сатириков не любят повсеместно. Даже таких гуманных, как наш. Даже на расстоянии. А живёт он от Москвы далековато — в Израиле, но издавать свои книги предпочитает на исторической родине — в Ужгороде, где у него репутация сатирика № 1.На берегу Ужа (речка) он произрастал как юморист, оттачивая своё мастерство, позаимствованное у древнего Эзопа-баснописца. Отсюда по редакциям журналов и газет бывшего Советского Союза пулял свои сатиры — короткие и ещё короче, в стихах и прозе, юморные и саркастические, слегка грустные и смешные до слёз — но всегда мудрые и поучительные. Здесь к нему пришла заслуженная слава и всесоюзная популярность. И не только! Его читали на польском, словацком, хорватском, венгерском, немецком, английском, болгарском, финском, эстонском, латышском, армянском, испанском, чешском языках. А ещё на иврите, хинди, пенджаби, на тамильском и даже на экзотическом эсперанто! И это тот случай, когда славы было так много, что она, словно дрожжевое тесто, покинула пределы кабинета автора по улице Льва Толстого и заполонила собою весь Ужгород, наградив его репутацией одного из форпостов юмора.

Феликс Давидович Кривин

Поэзия / Проза / Юмор / Юмористическая проза / Современная проза