Тайна инженера Грейвса

Луи, переглянувшись с товарищами, попробовал это сделать. Но ни оклики, ни похлопывания по щекам не возымели действия. Луи ловко закатал рукав рубашки Шайе, приподнял безвольную руку и многозначительно показал на темные точки, видневшиеся на внутренней части локтевого сгиба.

- Все ясно, - безапелляционно сказал он, - чтобы развязать язык, ему кололи какую-то гадость вроде пентатола. Пентатол обезволивает человека и погружает в глубокий сон. И вот когда такой, - Луи кивком головы показал на Шайе, - начинает засыпать, на самой границе сна начинают задавать вопросы - ласково, нежно. И чаще всего человек выкладывает все свои тайны, как на исповеди. Но многого он сказать не успевает - засыпает. Ему дают поспать, а потом колют стимулятор. Когда человек только-только начинает просыпаться, допрос продолжают. И ведь как бывает: выболтает человек, что не положено, а уже через пять минут плачет и ругает себя последними словами!

- Да, - вдруг бесстрастно подтвердил старик. - Некоторые барбитураты действуют именно так. И этим пользуются. Не надо будить его. Пусть отоспится, бедняга. В таких случаях сон - самое лучшее лекарство. Протянув руку, он указал пальцем на столик в дальнем углу комнаты. Телефон. До сегодняшней ночи не прослушивался. - Двигаясь с некоторым трудом, точно деревянный, подошел к двери и приоткрыл ее. - Кухня и туалет. В холодильнике сыр, мясо, молоко. Хлеб и вино - на столе. В туалете - аптечка. - Повернулся, показал рукой на другую дверь. - Там кровать и диван, можете отдыхать. - Помолчал, оглядел всех внимательно, неулыбчивыми глазами, с неожиданной мягкостью пожелал: - Доброй ночи, камарад.

Присутствие старика странно сковывало всех, хотя сразу было понятно, что его суровость всего лишь маска, которую он привык носить. После его ухода французы, да отчасти и Рене, оживились, если только это слово уместно в подобной ситуации. Приводя в порядок себя, свои костюмы и закусывая, они перебирали вполголоса детали операции, подтрунивали друг над другом и тихонько посмеивались. Французы пили сухое вино домашнего изготовления, наливая его в стаканы из большой оплетенной бутылки, Рене ограничился молоком, вино он только попробовал. Жак, который как-то незаметно и естественно взял на себя функции старшего, время от времени вставал из-за стола и заглядывал в гостиную - посмотреть, как и что с Шайе. Ученый спокойно спал, только переменил позу.

Луи вызвался первым дежурить возле Шайе, но Жак возразил: куда и как придется ехать утром - неизвестно, шофер обязан быть в форме, а поэтому ему следует хорошо выспаться. Луи спорить не стал, не стал спорить и Рене, когда Жак взял на себя первое дежурство. Луи улегся на кровать, Рене на диван. Спать как будто бы не хотелось, но это состояние было обманчивым, не прошло и пяти минут, как Рене провалился в глубокий сон.

Жак разбудил Рене на рассвете, когда первые лучи восходящего солнца легли на вершины деревьев.

- Как Шайе?

- Спит еще покрепче вашего. Он снова перевернулся на спину, и я смазал ему раны тетрациклиновой мазью. Надеюсь, не повредит?

Рене сладко потянулся:

- Не думаю.

С завистью глядя на него, Жак ткнул его пальцем в живот:

- Поднимайтесь! А я хоть часок вздремну.

Но вздремнуть ему не пришлось. Когда Рене, сполоснув лицо холодной водой, присел на стул возле дивана, ему показалось, что Шайе не спит. Хойл затаил дыхание и присмотрелся: поза Шайе была расслаблена, как и прежде, дыхание было ровным и глубоким, но веки закрытых глаз чуть-чуть подрагивали. Может быть, он не спал уже давно, но Жак не заметил его осторожного пробуждения. Шайе притворялся, стало быть, он по-прежнему не доверял своим спасителям и при случае надеялся удрать. Рене сделал знак Жаку, который, позевывая, лениво расстегивал куртку, и склонился к лежащему.

- Мсье Шайе! Вы ведь не спите. И уже утро!

Шайе открыл глаза, мельком взглянул на Рене и скосил глаза на окно.

- Да, уже утро, - встревоженно прошептал он и приподнялся на локте, теперь уже испытующе вглядываясь в лицо журналиста. - Кто вы?

- Ваши друзья, - улыбнулся Рене.

- Я это слышал, - нетерпеливо, даже раздраженно обронил Шайе, садясь на диван, и требовательно повторил: - Кто вы?

- Начнем с того, что для вашего освобождения я рисковал жизнью, - в свою очередь раздражаясь, сказал Хойл.

Шайе на секунду задумался.

- Это правда, - виновато согласился он и упрямо добавил: - Тем не менее, этого недостаточно.

- Мы расследуем дело Грейвса, - уверенно вмешался в разговор Жак. - Не из праздного любопытства, не по указанию частных фирм или отдельных лиц, а в интересах французской и мировой общественности. Мы не намерены причинять вред Вильяму Грейвсу, как не причинили его вам. Но у нас есть сведения, что у Грейвса имеется некое страшное оружие, которым он может распоряжаться по собственному произволу. Если это правда, надо оповестить людей Земли и принять меры, чтобы отвести грозящую им беду.