Тайна исчезнувшей субмарины. Записки очевидца спасательной операции АПРК

Во время ночного сеанса связи 7 апреля командир К-8 капитан 2-го ранга Всеволод Бессонов подтвердил Москве получение радиограммы и доложил о начале выполнения приказа.

В тот вечер свободные от вахты матросы, старшины и офицеры, собравшись в 9-м отсеке, смотрели свой последний фильм со зловещим и предостерегающим названием «Наш путь во мраке»… Ах, если б кто-нибудь мог хоть нанемного заглядывать в свое будущее! Скольких ошибок могло бы избежать человечество, сколько жизней можно было бы сохранить! Увы, этого нам не суждено…

Во мраке глубины стальная сигара атомохода, изменив курс, начинала свой путь в небытие и бессмертие…

* * *

Минули сутки, и очередной вахтенный офицер, заступивший на вахту в ноль часов, записал в вахтенном журнале: «8 апреля 1970 года. Атлантический океан». Стрелки корабельных хронометров отмеряли уже последние часы до того мгновения, когда судьбы членов экипажа будут брошены волей рока на чашу весов жизни и смерти.

Чем запомнился оставшимся в живых офицерам и матросам тот трагический день? Тем, что после обеда в 9-м отсеке замполит провел партийное собрание, на повестке которого стоял один вопрос: «О задачах коммунистов на период маневров «Океан».

День 8 апреля мало чем отличался от однообразной череды множества таких же дней. Все было как всегда: вахта, отдых, вахта. В 20.00 заступила очередная смена: вахтенным офицером — помощник командира капитан 3-го ранга Олег Фалеев, вахтенным механиком — командир второго дивизиона капитан 3-го ранга Владимир Рубеко. Заступающих инструктировал старпом капитан 2-го ранга Виктор Ткачев.

— Особых указаний на вахту нет, — объявил он. — Все как обычно. Главное — сеанс связи.

Курс лодки был 314°, скорость 10 узлов, глубина погружения 120 метров, дифферент 0,9° на нос, крен 0°. Пронзая толщу Атлантики, атомоход мчался на норд-вест в район предстоящих учений.

На 23.00 согласно распоряжению был назначен очередной сеанс связи с Москвой. За полчаса до назначенного времени Фалеев скомандовал:

— Боцман, всплывай на перископную глубину! Дифферент два градуса на корму!

Стоящий рядом Рубеко оповестил экипаж:

— Всплываем на десять! Осмотреться в отсеках!

Лодка чуть заметно качнулась, и стрелка глубиномера плавно пошла влево.

— Акустик, горизонт? — обернулся Фалеев к рубке гидроакустиков.

— Горизонт чист! — раздалось в ответ и тут же срывающийся голос. — Дым в рубке! Аварийная тревога!

Мгновенно обернувшийся Фалеев увидел, как выскакивает из рубки гидроакустиков старшина 1-й статьи Бройченко, несший там вахту, а следом за ним в открытую дверь валит густой дым, стелясь над самой палубой.

— Толя! Пожар! — крикнул он уже подбежавшим к нему матросам. — Разворачивайте ВПЛ! Живее!

Вахтенный механик дернул тумблер аварийной тревоги. Короткий, короткий, короткий… Сигнал аварийной тревоги буквально вышвырнул, из коек подвахту. Набрасывая на ходу одежду, люди стремглав разбегались по постам.

В центральный пост одновременно влетели командир электромеханической боевой части В. Н. Пашин и зам. командира дивизии В. А. Каширский. Каширский схватил микрофон «Каштана».

Глубиномер показывал еще около ста метров'. Из рубки гидроакустиков дым уже валил вовсю. Буро-зеленое облако быстро заполняло тесный отсек. На пульте вахтенного механика отчаянно мигала лампочка седьмого отсека.

— Пожар в седьмом! Горит регенерация! — кричал из репродуктора капитан-лейтенант Кузнеченко.

— А, черт, — ругнулся замкомдив. — Этого нам только недоставало!

Матросы торопливо раскатывали по палубе шланги ВПЛ. В центральный вбежал командир корабля. Бессонова сигнал тревоги застал отдыхающим в своей каюте. Мгновенно оценил обстановку. Махнул рукой.

— Всплываем в надводное! Средний вперед! Продуть балласт!

Пашин тем временем уже командовал на пульт главной энергетической установки:

— Обе турбины 240 оборотов!

— Есть обе турбины 240 оборотов! — ответил пульт.

Еще несколько секунд, и из седьмого, заходясь кашлем, прокричали:

— Большая задымленность! Нечем дышать!

Пашин взглянул на командира.

— Пусть выходят! — распорядился тот.

— Включайтесь в ИПы и переходите в восьмой! — приказал командир БЧ-5.

Из смежных с аварийными отсеков докладывали о готовности по аварийной тревоге. На глубиномере было уже 16 метров.

— Поднять перископ! — распорядился Бессонов.

Внезапно лодка стала стремительно заваливаться на нос, людей буквально сбило с ног.

— Ермакович, куда загнал дифферент! — уже кричал ему Бессонов. — Рули на всплытие!

Но боцман был ни при чем. Просто резко упало давление в системе гидравлики, а насосы уже не работали.

— Седьмой! Седьмой! — кричал в «Каштан» командир БЧ-5.

Репродуктор молчал.

— Все, командир, — обратился к Бессонову Пашин. — Из седьмого вышли! Осталась лишь вахта на пульте!

Снова толчок. Это выскочила на поверхность лодка.

— Канадку и шапку! — крикнул Бессонов. Командир кошкой взлетел по трапу и отдраил верхний рубочный люк. В лицо ударил свежий морской воздух. Атомоход легко качался на пологой волне. Над головой холодно сияли звезды.