Тайна исчезнувшей субмарины. Записки очевидца спасательной операции АПРК

Во время недолгих всплытий на подзарядку аккумуляторных батарей подводникам все же удавалось перехватывать передачи некоторых радиостанций. Из обрывков передач они узнали, что американцы энергично стягивают к Кубе весь свой флот и уже начали останавливать торговые суда, а также, тренируясь, бомбят соседние с Кубой острова. Почти на каждом сеансе связи командиры подлодок запрашивали Москву: «Объясните, что делать дальше?» Но Москва упорно молчала. В ответ шли лишь длинные указания об усилении политработы с экипажами и предупреждения о достойном поведении по прибытии на Кубу. Об обстановке вокруг острова Свободы не было получено ни единого слова.

Чем ниже по меридиану спускались советские субмарины, тем капризнее вела себя техника, нестерпимей становилась духота в тесных отсеках. В свинцовых банках закипал электролит. То и дело начала выходить из строя от жары и влажности не имеющая влагостойкого покрытия радиолокационная аппаратура. Особенно страшны были поломки поисковой станции «Накат», без которой лодка сразу же становилась слепой и глухой против бесчисленных эскадрилий противолодочных самолетов. Когда же при всплытии станции начинали лихорадочно ремонтировать, они предательски начинали светить в пол-океана, и стекали электрические заряды с влажных деталей и паек. Но голь на выдумки всегда хитра, и радиометристам путем немыслимых комбинаций с исправными деталями как-то удавалось поддерживать в строю несколько каналов, на которых работала локация надоедливых «Орионов».

Но вот, наконец, на двадцатые сутки плавания Саргасово море — рубеж, на котором сосредоточились практически все боеготовые авианосцы ПЛО США. Обстановка сразу же резко ухудшилась. Теперь обычную зарядку батарей приходилось делать в пять-шесть заходов, то и дело погружаясь и уклоняясь от кораблей и самолетов, снующих повсюду. Едва какая-нибудь из субмарин всплывала на перископную глубину, немедленно слышалась усиленная работа американских локаторов. Погрузишься — и сразу со всех сторон писк гидроакустики да взрывы сигнальных патронов «Джули». Измученные беспрерывной какофонией, акустики то и дело кричат в центральный пост:

— Слышу шум пяти кораблей! Интенсивность быстро увеличивается!

— Слышу шум восьми кораблей! Интенсивность шумов возрастает!

А в отсеках уже нечем было дышать… Температура доходила до плюс сорока градусов, в дизельных же отсеках было все шестьдесят. Начались обмороки. С каждым днем их становилось все больше. Вахту теперь несли лишь по часу, да и то в одних трусах и с полотенцем на шее. Пытались обливаться забортной: водой, но и это мало помогало. Однако несмотря на тепловые удары, на упадок сил и почти полную изможденность, матросы и офицеры, едва переведя дух, поднимались с коек и, держась от слабости за переборки, возвращались на свои боевые посты, чтобы через час-другой вновь упасть у своих пышущих жаром механизмов. А наверху разворачивалась небывалая дотоле охота, в которой нашим подводникам уцелеть, казалось, было уже невозможно.

Глава шестая

Тем временем в больших кабинетах продолжал вовсю раскручиваться маховик войны. Утром 22 октября американские патрульные самолеты обнаружили советскую подводную лодку типа «Зулу», так по натовской классификации именовали подлодки 611-го проекта. Находившаяся в надводном положении подлодка пополняла запасы топлива с танкера «Терек» в 450 милях севернее Азорских островов, возвращаясь после выполнения задач в Атлантическом океане в Баренцево море. Через сутки еще одна советская подводная лодка типа «Фокстрот» (641-й проект) в сопровождении спасательного буксира «Памир» была обнаружена в районе между Гренландией и Исландией, 26 октября в ста восьмидесяти милях к северо-востоку от Багамских островов эсминцы США остановили зафрахтованный Советским Союзом ливанский грузовой пароход «Мариула». На борт была высажена досмотровая группа. По окончании досмотра, при котором американцы не смогли найти ничего с их точки зрения предосудительного, «Мариула» была отпущена. Этим шагом США подчеркнули, что отныне будут пропускать к Кубе только транспорты без оружия.

В тот же день, пригласив в Белый дом советского посла Добрынина, Кеннеди сказал ему вполне откровенно:

— Я думаю, что если ваше руководство не изменит своей позиции, то через два-три дня мы будем вынуждены принять самые решительные ответные меры.

На что Добрынин мрачно ответил:

— Я передам вашу позицию советскому руководству.