Тайна Испанского мыса

— Поначалу я отверг эту возможность, поскольку не мог понять, почему преступник взял всю одежду и оставил плащ. Собственно говоря, плащ был самой удобной одеждой из всех вещей Марко. Вряд ли он отказался бы от плаща — длинного и черного, — который скрыл бы целиком всю его фигуру, если одежда была нужна ему как одежда, чтобы бежать. На самом деле, подстегиваемый страхом быть застигнутым на месте преступления, он легко мог бы обойтись без большинства — если не всех — вещей, которые взял, — пиджака, рубашки, галстука, разумеется, может, даже и брюк, — и взять только плащ, прихватив разве что для приличия туфли. И тем не менее, он страшно рисковал, сняв с Марко все до последнего, но оставив при этом плащ! Мне оставалось лишь сделать вывод, что моя пятая теория также неверна, и должна существовать какая-то другая. Я долго не возвращался к этому — и очень жаль, — а блуждал в тумане. Пока миссис Марко вчера вечером не открыла мне факт, что во время преступления ни на теле Марко, ни на террасе плаща не было. И тогда я понял, что пятое объяснение — одежда как одежда для побега — должно быть единственно верным. Преступник не мог взять плащ, потому что его там не было. И тогда я сказал себе: плащ — самая важная улика в этом деле. Если бы мне не посчастливилось получить эту информацию, то это убийство могло бы остаться нераскрытым.

— Теперь мне ясно, — задумчиво протянул судья, — хотя какую связь это имело с Каммером, все еще выше моего понимания.

Эллери резко нажал на клаксон и подал гудок.

— Слушай. Я уже указывал на то, что у преступника не было собственной одежды. Тут требуется уточнение. Я спросил себя: до какой степени был раздет преступник, когда явился на место предполагаемого преступления? Нам известно, что он снял одежду с тела Марко после того, как совершил убийство. Соответственно я сделал вывод, что на нем не было ничего из того, что он снял с Марко, в противном случае он не стал бы этого брать. Отсюда следует вывод, что на нем не было ни рубашки, ни галстука, ни пиджака, ни брюк, ни ботинок, ни носков, ни даже белья. Правда, он не взял трость и шляпу Марко. Но считать, что преступник, явившись без всей той одежды, что я перечислил, был в шляпе и с тростью, разумеется, полная нелепость. Ни трость, ни шляпа ему явно не были нужны, потому-то он их и оставил. В любом случае он пришел без шляпы и без трости. Но тогда в какой одежде он мог заявиться на пляжную террасу, чтобы совершить преступление?

— Мне кажется, ты упустил возможность того, что он был хотя бы, ну, скажем, в плавках, — сухо заметил судья.

— Совершенно верно. Но я ничего не упустил. Само собой, он мог прийти в плавках, в плавках и халате или только в халате.

— Ну и...

— Я только что сказал тебе, что он забрал одежду Марко, дабы незаметно улизнуть, — устало пояснил Эллери. — Мог ли он сбежать, будучи в плавках, плавках и халате или только в халате? Конечно мог.

— Ничего не понимаю, — запротестовал судья. — Нет, если он...

— Я знаю, что ты хочешь сказать. Но я проанализировал и эту ситуацию. Если бы он ушел с террасы в дом в той одежде, что я только что перечислил, — в плавках, в плавках и халате или только в халате, — то этого было бы вполне достаточно и ему не пришлось бы забирать вещи Марко. Ничего странного с точки зрения любого встречного — кто-то просто возвращается после ночного купания. Ты хотел спросить: «А что если он ушел не в дом, а куда-то дальше по шоссе?» Ответ следующий: если бы он был в плавках, или халате, или и в том и другом, спасаясь этим маршрутом, то ничего предосудительного в этом не было бы. Твой друг Гарри Стеббинс в субботу утром сказал, если ты помнишь, что местные порядки разрешают купальщикам разгуливать по участку шоссе между пляжами, по которому как раз и можно уйти с Испанского мыса, в одной пляжной одежде. Собственно говоря, когда мы его встретили, он как раз возвращался с общественного пляжа в одних плавках. Таким образом, если тут так принято разгуливать, то убийца в подобном костюме чувствовал бы себя вполне безопасно, — не важно, в какой час его бы заметили, — зная, что его никто не остановит. Но и на этот раз я сказал себе: если бы он ушел по шоссе, ему бы не понадобилась одежда Марко. Единственным возможным маршрутом — не считая дома и шоссе — оставалось море. Но разумеется, он не стал бы забирать одежду, если бы уходил морем, кроме того, на песке не осталось никаких следов, которые доказывали бы, что преступник сбежал через бухту.

— Но если твой анализ верен, — недоумевающе начал судья, — я не вижу...

— Разумеется, вывод напрашивается сам собой, разве нет? Если на преступнике первоначально были бы плавки, или плавки и халат, или только халат, ему бы не понадобилась одежда Марко, дабы скрыться. Но как я уже показал, одежда Марко как раз и была ему нужна для этой цели. Таким образом, я пришел к выводу, что на преступнике с самого начала не было ни плавок, ни халата, когда он явился на место преступления.

— Но это значит... — произнес пожилой джентльмен, пораженный.