Тайна исповеди

Это и был Саша Бродовский. Москвич, еще при Советах уехавший в Германию. И там прославился тем, что сделал первую в (Восточном) Берлине выставку русского авангарда! Ранее в ГДР не было ничего такого, не разрешали. Там при старом режиме авангард был под запретом.

В те годы в Берлине было абсолютно всё то же самое, что и в Москве, только хуже. В перестройку художники из ГДР заходили на московские выставки и говорили: «За это нас бы посадили сразу, не глядя… Нам разрешают экспрессионизм, но только чтоб не про Ленина, не про Горби и не про Хонекера».

И вот Врубель всё бросил — и по зову Бродовского помчался в Берлин. Как сделал бы на его месте каждый.

Галерист встретил своего нового художника на вокзале и первым делом отвез к той самой знаменитой стене, которая должна была прославить обоих…

Довольно быстро некая важная тетенька закрепила за ними место на стене — между метро Warschauerstr и Ostbahnhof. За это художник на 50 лет передал ей авторские права на всё тут нарисованное.

Но главное и самое знаменательное было то, что тетка даром выдала бедному русскому художнику фасадные краски и кисти, всё это — made in West Germany! И стремянку, тоже фирменную, западногерманскую!

Галерист же, как ему и положено, заботился о своем художнике: привозил на объект судки — суп и второе.

— Я никогда в жизни в таких роскошных условиях не рисовал. Точно! — умилялся автор знаменитого поцелуя.

Это была просто сказка: в январе 1990-го Врубель и Пригов смеялись — ахаха, на стене нарисовать поцелуй! — а в июне того же самого года изображение уже красовалось на Берлинской стене.

И вот, наконец, торжественное открытие раскрашенной стены. Фурор! Пресса слетелась со всей Германии! Слава, щастье, шум!

Это хорошо. А с деньгами что? Посыпались они на счастливчика?

Не сказать…

— В чем проблема русского искусства? — спрашивает меня Врубель. И сам же отвечает: — В том, что никто из наших не втусовался на Западе. Кроме Кабакова, который живет в Америке. И Володи Сычева — фотографа, который из Москвы переселился в Париж, а после в Берлин. Но это исключения! Втусоваться же можно двумя путями. Либо ты выпиваешь и/или спишь с Уорхолом — либо еще каким-то хитрым способом прославляешься.

Миллионерами в нашей профессии стали только затусованные люди. Есть международная тусовка — дилеры, галеристы, разные хедж-фонды, которые за всем этим стоят… Естественно, аукционные дома влияют на процесс. Попал ты в эту тусовку — получаешь шанс разбогатеть… Однако тут вот какая беда: я, в отличие от Энди Уорхола, не коммерсант. А тот в начале придумал не арт-бизнес — но бизнес-арт. Он сделал открытие: искусство должно быть тиражным. И эту концепцию навязал всему миру! Теперь благодаря ему тиражные вещи стоят денег. Уорхол, он же сначала придумывает бизнес, а потом подкладывает под него искусство. Американец! Такой он человек… А у нас не получилось с деньгами — ну да и хер с ними. Хотя некоторые считают меня состоятельным человеком. Как же, две мои картинки на Сотбисе ушли по 100 000 за каждую. Акрил на ДСП. Но, увы, продал их не я. Они у меня были куплены в свое время, в 1992-м, за 6 000, а аукционный дом их вот так перепродал.

А дальше — скандал! Как только Врубель более-менее прославился, сразу нарисовался тот фотограф, француз, который и сделал кадр с поцелуем. У француза как раз открылась в Берлине фотовыставка, недалеко от стены, ее тогда собирались реставрировать, и Врубель приехал, чтоб защитить свой шедевр, — а то мало ли…

И вот этот Режи, фотограф, подходит к работе Врубеля (который стоит рядом) и как лягушка-путешественница восклицает: «Это я, это я! Это мое!» И француза сразу начинают фотографировать репортеры, которых полно кругом. Ну а че, прекрасный кадр! А вдруг еще и подерутся, тогда вообще красота!