Тайна Jardin des Plantes

Четверг, 16 мая, 22.54

Копы не могут в это поверить! Они оглядывают комнату выпученными глазами. Даже комиссар Паразиа ошеломлен.

Я начинаю лекцию:

— Принцип простой. В «Замке королевы Бланш» одиннадцать квартир. На каждую — по два экрана.

Один из копов подходит ближе к мониторам и смотрит на них так благоговейно, как будто перед ним — коллекционные гоночные автомобили.

— Такие же, как в министерстве!..

Я не могу удержаться, чтобы не похвастаться:

— Да, так и есть. Модель SONY V-GX 438 еще не поступила в продажу в Европе, но уже используется в системе видеонаблюдения наиболее важных правительственных зданий. Это истинное чудо технологии HD.

Я беру пульт, включаю один из мониторов и постепенно увеличиваю изображение. Мы видим пустую гостиную, потом журнальный столик, коробок спичек на нем…

— Эту систему изобрели по заказу NASA, — прибавляю я.

Полицейские застывают на месте.

— Охренеть!.. — наконец произносит один.

Я улыбаюсь, наслаждаясь произведенным эффектом. Я почти забываю, зачем они здесь.

Точно так же реагируют мои друзья, когда я привожу их сюда — хотя такое случается нечасто: это святилище заслуживает почтения! Я наслаждаюсь, видя на лицах копов изумление и недоверчивость.

— Так приятно погружаться в жизнь других людей… — признаюсь я и указываю на первый экран. — Вот месье Уэрво. Заканчивает один из своих кроссвордов… Потом он встанет с кресла, снимет халат, сменит пижаму, которую носил уже три дня, и ляжет спать. Перед сном он с четверть часа будет смотреть на фотографию жены. Иногда он даже плачет…

Произнося эти фразы нарочито равнодушным тоном, я наблюдаю за реакцией пяти мужчин и чувствую, что они приходят все в большее замешательство.

Второй экран.

— Это мадемуазель Гарнье. Она учительница музыки в консерватории Тринадцатого округа. Каждый вечер она слушает одну и ту же запись — свою игру, которую однажды передавали по радио, еще в семидесятые. И всегда аплодирует в конце. А потом убирает кассету в футляр, отделанный изнутри красным бархатом.

Один коп наклоняется почти вплотную к соседнему экрану, словно не верит своим глазам.

— А здесь у нас… Иван и Бернар.

Полицейские с каждой минутой выглядят все более смущенными. Вид двух стариков семидесяти лет с лишним, голых (если не считать кухонных фартуков), сидящих за столом и готовящихся приступить к трапезе — яйца всмятку, — повергает их в шок.

— Это невероятно! Они… как будто нарочно это делают!..

Тут я выдаю свою коронную фразу, которая неизбежно должна прозвучать в ходе любой подобной беседы:

— Если бы вы знали, до какой степени люди нуждаются в том, чтобы за ними наблюдали!.. Те, кто смотрит на них — я, вы, мы с вами, — заставляют их существовать. С персонажами в обычном телевизоре дело обстоит, в сущности, точно так же…

Полицейские вздрагивают: оба старика в этот момент одновременно поворачиваются и смотрят в объектив. Потом подмигивают и приветственно поднимают свои овальные чашечки для яиц, словно кубки.

— Но они… как будто знают, что мы их сейчас видим!

— Конечно знают, — отвечаю я таким тоном, как будто речь идет о чем-то само собой разумеющемся.

Полицейские пораженно молчат. Я продолжаю:

— К вашему сведению: я ничего этого не устанавливала. До того как мои родители купили «Замок королевы Бланш», тут была психиатрическая лечебница. Я только отремонтировала оборудование. Моим родителям наплевать: их почти никогда нет дома…

Комиссар хочет что-то сказать, но я его опережаю:

— Большинство наших жильцов были против того, чтобы в их квартирах оставались видеокамеры. Но демонтаж всего этого оборудования стоил бы кучу денег, потому что в каждой комнате — целая сложная система видеонаблюдения. Папа ограничился тем, что снизил жильцам арендную плату. Так или иначе, он не слишком нуждается в деньгах.

— Но это настоящий скандал! — с возмущением говорит комиссар Паразиа, быстро отворачиваясь от экрана, на котором видно, как пара занимается любовью.

Мужчина на экране бросает взгляд в объектив и выключает свет.

— Месье Брико и его новая подружка, — поясняю я.

— Это же вуайеризм!

— Я предпочитаю называть это «здоровым любопытством». Все эти люди согласились, чтобы за ними наблюдали. Можете проверить все арендные договоры. Там, в частности, оговорено, что эти кадры не транслируются публично и не сохраняются в записи. Только непосредственное наблюдение.

Паразиа снова хочет что-то сказать, но тут его взгляд падает на экран, где он видит гостиную в квартире Шовье. Жан и Надя по-прежнему сидят на диване. Он и она в слезах. Перед ними стоит переносная колыбелька сына, которую они машинально покачивают. Жан гладит Надю по голове и шепчет ей что-то утешительное. Однако на лице у обоих — полное отчаяние. На мгновение я даже немного теряюсь.

Их голоса, пронизанные болью, звучат из колонок:

— Не волнуйся, дорогая… Они его найдут.

— Перестань…

— Все будет хорошо… Говорю тебе: все будет хорошо…

Жан поднимает голову и смотрит в объектив:

— Полицейские расспрашивают малышку — может быть, она что-то видела…

После этих слов комиссар Паразиа, спохватившись, вспоминает, зачем он здесь. Он переводит на меня яростный взгляд и рычит:

— Но вы… ты… вообще, сколько тебе лет?

— Через неделю будет четырнадцать. А что?