Тайна Карлоса Кастанеды. Анализ магического знания дона Хуана: теория и практика

"Нагуаль может выполнять необычные вещи, — сказал он. Вещи, которые кажутся невозможными, немыслимыми для тоналя. Но что удивительнее всего — человек, который их выполняет, не знает, как он это делает. Иными словами, Хенаро не знает, как он делает эти вещи. Он знает только, что делает их. Секрет мага в том, что он знает, как добраться до нагуаля, но когда он туда попадает, то его догадки относительно происходящего там ничуть не лучше твоих собственных.

— Но что чувствуешь, когда делаешь все это?

— Чувствуешь, как будто что-то делаешь." (IV, 180–181)

Этот совершенно «мистический» разговор станет чуть понятней, если мы попробуем задать себе вопрос: "Что я чувствую, когда поднимаю руку?" Скорее всего, мы вынуждены будем ответить вполне в духе дона Хуана: "Я чувствую, что поднимаю руку." Только привычка не дает нам заметить мистику повседневного.

Конечно, можно привести более детальные описания самоосуществления воли, но насколько они удовлетворительны? Сколь ни углубляйся в подробности, самая суть процесса всегда окажется вне описания. Судите сами:

"Можно сказать, что воин учится настраивать свою волю, направлять ее с точностью иголки, фокусировать ее, где захочет. Как если бы его воля, которая исходит из средней части живота, была единственным светящимся волокном. Нитью, которую он может направить в любое вообразимое место. Эта нить — дорога к нагуалю. Можно сказать также, что воин погружается в нагуаль с помощью этой единственной нити. Как только он погрузился, способ выражения нагуаля — дело его личного темперамента. Если воин забавен, то его нагуаль забавен. Если он мрачен, то его нагуаль мрачен. Если он зол, его нагуаль зол." (IV, 181–182)

Дон Хуан попытался описать действие воли через внимание, но если мы вспомним, что внимание само по себе есть волевой акт, то поймем, что просто кружим на одном месте. Единственное, что можно извлечь из данного фрагмента, касается всеобъемлющего характера воли. Являясь элементом Реальности, она отражает подлинную целостность существа, где более не существует лжи или притворства: если воин зол, то нагуаль его зол. Тем не менее, источник воли не сводим к бессознательному, как пытался нас уверить психоаналитик Дональд Ли Вильямc. Воля интегрирует все, и если значительная доля Реальности пребывает для нас вне осознаваемого поля, это вовсе не делает ее хранилищем животных импульсов и первичных инстинктов.

Когда маг пребывает во втором внимании или во внимании сновидения, он осознает действие собственной воли, ибо тональ более не в состоянии скрывать ее. Вычленение этого процесса в чистом виде и есть обретение контроля, так как делает волю объектом внимания. Иными словами, энергетические эманации направляют осознание на себя и начинают действовать непосредственно. Предварительным условием такого достижения является полное растождествление с "описанием мира", возникающее в момент предельного отключения внутреннего диалога. Дон Хуан называл его "моментом молчания". Ла Горда рассказывала об этом так:

"Нагваль говорил, что это момент отвлечения сознания, еще более тихий, чем момент выключения внутреннего диалога. Это отключение сознания, эта тишина дают возможность подняться намерению направить второе внимание, управлять им, заставлять его делать то или другое. Именно потому он называется волей…

Я сообщил ей, что уже отбросил всякую надежду на возможность когда-либо испытать волю.

— Ты ее испытаешь, — сказала Ла Горда. — Беда в том, что мы не обладаем достаточно острым умом, чтобы знать, что же с нами происходит. Мы не ощущаем своей воли, потому что думаем, будто она должна быть чем-то таким, о чем мы сможем знать наверняка, например — злостью. Воля очень тиха, незаметна. Воля принадлежит другому "я".

<…> Мы находимся в нашем другом «я», когда совершаем сновидение." (VI, 118–119)

В последних книгах Кастанеда редко использует термин воля, предпочитая говорить о намерении (intent). Фактически речь идет об одном и том же, разве что акцент переносится с самого действия на результат действия. Правда, с практической точки зрения говорить о намерении удобней, поскольку сознание в данном случае имеет дело только с эффектом силы, не ухватывая силы как таковой. Как и в любой оккультной дисциплине, мы сталкиваемся с принципом "черного ящика": известны только предпосылки (условия) включения механизма воли и конечный итог, характер же самой работы непостижим. Если воин правильно намеревается сделать что-либо, он автоматически получает необходимый результат. Следовательно, мы должны говорить только о намерении.

"Намерение — это вещь, о которой очень сложно сказать что-нибудь вразумительное. Если я или кто бы то ни было попытается объяснить, что такое намерение, его слова будут напоминать идиотический бред. Сейчас я попробую сформулировать. Маг формирует намерение совершить то, что он намерен совершить, просто за счет того, что он намеревается это совершить.

— Но это же ничего не значащая бессмыслица, дон Хуан!