Тайна Катыни, или Злобный выстрел в Россию

Это условие было выполнено. 13 апреля 1990 г., в день встречи М. Горбачёва и В. Ярузельского, в газете «Известия» появилось официальное «Заявление ТАСС о катынской трагедии» с признанием вины «…Берии, Меркулова и их подручных» за гибель примерно 15 тысяч польских офицеров (Катынь. Расстрел. С. 580–581). В. Ярузельскому был также передан «корпус катынских документов из Особого архива» (Катынский синдром. С. 295).

Жертва Горбачева, как, впрочем, все, что он делал, оказалась напрасной. Отношения с Польшей не улучшились, наоборот, польское руководство получило прекрасную возможность усилить давление на СССР. Польша, имеющая перед СССР и Россией не меньшие грехи, чем они перед Польшей, всегда занимала в исторических спорах активную наступательную позицию, которая обеспечивала ей преимущество в польско-советских, а впоследствии — польско-российских отношениях.

Наиболее объективно поведение польской стороны было изложено в записке (№ 06/2–223 от 29 мая 1990 г.) членов Политбюро ЦК КПСС А. Яковлева и Э. Шеварднадзе: «О наших шагах в связи с польскими требованиями к Советскому Союзу».

В записке говорилось:

«Польская сторона, освоившая за эти годы методику давления на нас по неудобным вопросам, выдвигает сейчас группу новых требований, нередко вздорных и в совокупности неприемлемых. Министр иностранных дел К. Скубишевский в октябре 1989 г. поставил вопрос о возмещении Советским Союзом материального ущерба гражданам польского происхождения, пострадавшим от сталинских репрессий и проживающим в настоящее время на территории Польши (по польским оценкам — 200–250 тыс. человек)… Цель этих требований раскрыта в польской прессе — списать таким способом задолженность Польши Советскому Союзу (5,3 млрд. руб.)».

Далее в записке А. Яковлев и Э. Шеварднадзе предлагали выдвижение встречных исков к Польше. Политбюро ЦК КПСС 4 июня 1990 г. согласилось с этими предложениями, но иски так и не были предъявлены, а польский долг СССР бесследно исчез.

24 сентября 1992 г. произошло событие, в корне изменившее ситуацию в Катынском деле. В этот день в архиве Президента РФ был «случайно» (?) обнаружен и вскрыт «закрытый пакет № 1» по Катыни. Документы, хранившиеся в пакете: решение Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г., письмо Берии Сталину № 794/Б от «…» марта 1940 г., письмо Шелепина Хрущёву Н-632-ш от 3 марта 1959 г. и др., подтверждали ответственность советского руководства за гибель польских военнопленных. С этого момента «Катынское дело» приобрело совершенно иное звучание. Вина СССР в гибели 21 857 польских военнопленных стала считаться абсолютно доказанной.

Двумя годами ранее, нежели был обнаружен «закрытый пакет № 1», 22 марта и 6 июня 1990 г. прокуратурами Харьковской и Калининской областей были возбуждены уголовные дела, которые Главная военная прокуратура (ГВП) 28 сентября 1990 г. объединила в единое дело № 159 «О расстреле польских военнопленных из Козельского, Старобельского и Осташковского лагерей НКВД СССР в апреле — мае 1940 года».

В 1992 г. при Главной военной прокуратуре России по уголовному делу № 159 начала работать комиссия экспертов, заключение которой, подписанное 2 августа 1993 г., представляло последовательно изложенную польскую версию катынского преступления.

Эксперты пришли к выводу о безусловной вине предвоенного советского руководства за расстрел польских военнопленных весной 1940 г. Сам расстрел был квалифицирован «как геноцид» и «тягчайшее преступление против мира, человечества» (Катынский синдром. С. 491–492).

Руководство ГВП, а затем и Генеральной прокуратуры РФ с указанной выше квалификацией катынского преступления не согласилось. Постановление о прекращении уголовного дела № 159 от 13 июля 1994 г. было отменено и дальнейшее расследование было поручено другому прокурору (Катынский синдром. С. 491).