Тайна Катыни, или Злобный выстрел в Россию

«Лагерь пленных при сборной станции для пленных — это был настоящий застенок. Никто об этих несчастных не заботился, поэтому ничего удивительного в том, что человек немытый, раздетый, плохо кормленный и размещенный в неподходящих условиях в результате инфекции был обречен только на смерть».

(Красноармейцы. С. 167)

Зафиксированная смертность пленных на этих станциях была высокой. Например, в Бобруйске в декабре 1919-январе 1920 г. умерли 933 пленных, в Брест-Литовске с 18 по 28 ноября 1920 г. — 75 пленных, в тех же Пулавах с 10 ноября до 2 декабря 1920 г. — 247 пленных.

С учётом вышесказанного достоверным представляется предположение о том, что в период пленения и транспортировки пленных красноармейцев с фронта в лагеря значительная их часть (до 40 %), как полагают некоторые российские исследователи, погибла. Это в определённой степени проясняет судьбу тех 30–40 тыс. красноармейцев, взятых в плен, но не попавших в польские лагеря для военнопленных.

Особенности польского учёта и инспекционных проверок

Польские профессора З. Карпус и В. Резмер прекрасно осведомлены о том, что значительное количество документов о пленных красноармейцах в ходе Второй мировой войны было утрачено. Также им известно, что в 1919 и 1920 годах польские власти фактически не вели достоверного учета ситуации с пленными красноармейцами. Поэтому, отстаивая позицию заниженного числа пленных и погибших красноармейцев в польском плену, они стремятся рассматривать эту проблему только через неопровержимые документальные свидетельства.

Господам 3. Карпусу и В. Резмеру хочется напомнить, что их коллега польский профессор Яцек Вильчур (Jacek Wilczur), предложил достаточно объективную методику расследования массовых уничтожений военнопленных в отсутствие достаточных документальных свидетельств. В своей книге-исследовании «Nievola i eksterminacja jencow wojennych — wlochow w niemieckich obozach jenieckich. Wrzesien 1943 — maj 1945. Warszawa. 1969» (Плен и уничтожение итальянских военнопленных в немецких лагерях для пленных. Сентябрь 1943 — май 1945. Варшава, 1969) он пишет, что в условиях отсутствия документов, свидетельствующих о точном количестве пленных, находившихся в лагерях, а также об их количестве погибших и уничтоженных, «можно полагаться только на показания свидетелей» (J. Wilczur, с. 161).

В отличие от проф. Я. Вильчура логика З. Карпуса и В. Резмера проста — рассмотрению подлежат только официальные документы. Если комендатуры лагерей ежемесячно 1 и 15 числа сообщали в Минвоендел данные о численности пленных (Красноармейцы. С. 59, 67, 197, 432), то, по мнению польских профессоров, нет оснований не доверять этим сведениям. Для них заявления очевидцев о тысячах умерших в лагерях являются малозначимыми. Главное — количество покойников в лагерных спичках. Уверены профессора и в том, что нормы питания, утвержденные для военнопленных в Варшаве, обеспечивались во всех лагерях. Ну а факты обнаружения сырых очисток и травы в желудках умерших красноармейцев — просто случайность. И т. д. и т. п.

Польский учёт в 1919–1921 гг., к сожалению, не всегда соответствовал действительности. Весьма далеки от истины были также результаты некоторых проверок состояния лагерей для военнопленных различными польскими инспекциями. Это видно из целого ряда документов сборника «Красноармейцы в польском плену…».

Упомянутый нами майор Янушкевич 20 декабря 1919 г. во время совещания в Верховном командовании Войска Польского обратил внимание:

«…на отсутствие учета пленных и особенно интернированных, прибывающих со сборных пунктов и просил о повторном издании соответствующих приказов».

(Красноармейцы. С. 126)

5 сентября 1920 г. польский Генштаб издал приказ по итогам поверки 2, 3-й и 4-й армий в связи с тем, что: