Тайна Катыни, или Злобный выстрел в Россию

Известно, что НКВД еще в 1939 г. обладал исчерпывающими данными на польских офицеров, причастных к гибели пленных красноармейцев и провокациям против СССР. Об этом, в частности, свидетельствует польский генерал В. Андерс, который в своих воспоминаниях «Без последней главы» пишет, что следователи НКВД:

«…не стесняясь, показывали мне моё досье. Я с изумлением обнаружил там документы, касающиеся не только мельчайших подробностей моей служебной карьеры, но и многих совершенно частных эпизодов. Мне, например, показали совершенно незнакомые мне фотографии моей поездки на Олимпиаду в Амстердам и на международные конкурсы в Ниццу».

(Андерс.

Глава «Лубянка, сокамерники и все время НКВД»)

Такие досье, по утверждению большинства исследователей, были заведены практически на всех пленных польских офицеров.

Завершая разговор о роли Хрущёва в Катынском деле следует добавить, что после обретения долгожданной власти в 1958 г. Хрущёв потерял интерес к Катыни. Об этом свидетельствует тот факт, что, когда Гомулка попытался вернуться к разговору о польских офицерах, Хрущев его оборвал:

«Вы хотели документов. Нет документов. Нужно было народу сказать попросту. Я предлагал… Не будем возвращаться к этому разговору».

(Катынский синдром. С. 207)

Что же касается возможности корректировки документов, то надо признать, что в советский период к корректировкам обстоятельств исторических событий относились достаточно просто. Известно, что в официальных сообщениях на неделю (с 27 на 23 февраля 1943 г.) была сдвинута дата подвига А. Матросова, из списка участников водружения Знамени Победы над рейхстагом исчезла фамилия лейтенанта Береста, на плечах которого Егоров и Кантария закрепляли это знамя и т. п.

29 ноября 2006 г. в телепрограмме «Пусть говорят», посвящённой гибели первого космонавта Ю. А. Гагарина в марте 1968 г., дважды Герой Советского Союза лётчик-космонавт Алексей Леонов сообщил следующее. В 1981 г. выяснилось, что в рапорте Леонова о предполагаемых обстоятельствах гибели Гагарина, хранящемся в военном архиве, кем-то были изменены временные параметры.

В результате «таинственного» сдвига на 20 сек. времени пролета над самолетом Гагарина сверхзвукового истребителя СУ-15 созданная им турбулентная струя уже не могла считаться причиной гибели первого космонавта. Дело закрыли и засекретили. Настоящая причина трагедии до сих пор не установлена, соответственно число версий гибели Гагарина приближается к полусотне.

Шелепин как «основной» свидетель катынского преступления

Важнейшим документом, якобы подтвердившим факт расстрела сотрудниками НКВД 21 857 польских военнопленных весной 1940 г. является записка председателя КГБ при СМ СССР Александра Шелепина Н-632-ш от 3 марта 1959 г. Никите Хрущёву с предложением уничтожить учётные дела расстрелянных поляков. Однако и оно по целому ряду причин не может считаться «последней точкой» в Катынском деле.

Обстоятельства подготовки записки загадочны. Ведущие российские специалисты по Катынскому делу, авторы исследования «Катынский синдром в советско-польских и российско-польских отношениях» И. С. Яжборовская, А. Ю. Яблоков и В. С. Парсаданова, считают, что записка Шелепина Хрущёву стала следствием двух визитов Гомулки в январе-феврале 1959 г. в Москву (Катынский синдром. С. 205).

Это мнение перекликается с версией российского публициста Л. Млечина о том, что Шелепин занялся «катынской проблемой» по указанию Хрущева (Млечин. «Железный Шурик». С. 261).

В «Катынском синдроме…» утверждается, что:

«…из записки Шелепина однозначно следует, что Хрущёв… получил достаточно полную информацию о времени и обстоятельствах преступления, о характере принятого политического решения — постановления Политбюро ЦК КПСС о порядке расстрела — на основании учетных дел, заведенных на поляков как военнопленных и интернированных, без суда — они были „осуждены“ лишь на основании решения „тройки“».

(Катынский синдром. С. 205)