Тайна Катынского расстрела: доказательства, разгадка

Наличие прокурора и допросы в его присутствии подразумевают предъявление обвинений за совершение уголовных преступлений, ведение следственных действий и необходимость удостовериться, что присутствующий военнопленный и есть то самое лицо, в отношении которого вынесен приговор. Описанная процедура имеет мало общего с организацией массовых расстрелов военнопленных. Как отмечал Сыромятников, ему неоднократно говорили, что польские заключённые принимали участие в восстании в советском лагере (478; М 110, 120).

Несколько раз Сыромятников показывал, что, пока он работал в тюрьме, казням в общей сложности подверглось только около 200 (385) или 300 (487) заключенных. Потом он заболел, а когда выздоровел, поляков там уже не было. (M 117-9) Когда два российских следователя Снежко и Третецкий стали настаивать, что в Харькове расстреляно 4 000 поляков, Сыромятников им возразил, что общее число поляков ему не известно, но ни тюрьма НКВД в Харькове, ни – что гораздо важнее – место погребения в Пятихатках, по его мнению, не способны вместить 4 000 человек (М 121-122).

Любопытно одно из противоречий в показаниях Сыромятникова, который поначалу признался, что среди польских заключённых оказалась одна женщина, и её, безусловно, казнили (480; 489); однако в более позднем интервью Моравскому Сыромятников отказался от своего заявления, сообщив, что не знает, была ли та женщина полячкой или русской (M 114).

Признания Сыромятникова хорошо согласуются с таким описанием событий, где речь идёт об осуждении и казни какой-то части поляков за те или иные антисоветские преступления. Сам Сыромятников утверждал, что ему известно о расстреле только 200-300 поляков. Короче говоря, «официальную» версию Катыни его показания не подтверждают.

Токарев, 25 октября 1990 года

Дмитрий Сергеевич Токарев, исполняющий обязанности начальника Управления НКВД по Калининской области, в ведении которого находилась тюрьма в Калинине, куда из Осташковского лагеря прибыли польские военнопленные. Допрос Токарева – из всех самый продолжительный – представляет для нас особый интерес, поскольку там он утверждает, что знал о советских расстрелах военнопленных поляков. Далее мы кратко рассмотрим его заявления.

Но сначала укажем на ряд противоречий и проблематичных утверждений в его показаниях:

^* Токарев явно ссылается на предыдущий допрос (433, 446), которого нет в нашем распоряжении. Почему – разве его нужно скрывать?

^* На том предыдущем допросе Токарев несколько раз говорил о каком-то известном ему «постановлении Политбюро». (433, 435, 447; 468) Советские следователи с ним соглашались.

Кажется, речь идёт о чём-то невероятном. «Постановление Политбюро» хранилось в «Закрытом пакете № 1», обнаруженном только в конце 1991 года (по словам Горбачёва). Но Токарев уверяет (а советские следователи с ним согласились), что о постановлении ему сказали на предыдущем допросе, т.е. до 25 октября 1990 года

Считать, что Токарев солгал, нет оснований, тем более что следователи отвечали ему согласием. Выходит, о постановлении Политбюро ЦК ВКП(б) кто-то знал задолго до того, как сведения о нём попали к Горбачёву или к его правой руке Яковлеву. Похоже, кому-то стало известно, что постановление вот-вот станет достоянием гласности.

Может ли быть такое? Судя по всему, подделка уже находилась в процессе фабрикации, и в какой-то момент подходила к завершению, о чём были осведомлены следователи. Поэтому перед нами ещё одно доказательство фальсификации документов из «Закрытого пакета № 1».

^* Токарев признался, что знал о казни 14 000 польских военнопленных. Поначалу он утверждал, что так ему объявил Богдан Кобулов (435). Затем через несколько страниц он сослался на сообщение Сопруненко (447), но сам Сопруненко отрицал, что обладает сведениями о таких расстрелах.

^* В своих показаниях Токарев дважды указывал, что ему известно о расстреле 6 000 польских полицейских в Калинине (462, 471). Он даже поспорил со следователем Яблоковым. Последний уверял, будто в Калинине расстреляно 6 287 поляков, но Токарев настаивал, что помнит о 6 295.