Тайна Катынского расстрела: доказательства, разгадка

Д-р Штамер: Свидетель, в начале моего допроса вы заявили, что полностью осознаете политическое значение вашей задачи. Почему же тогда вы не протестовали против этого доклада, который не соответствовал вашим научным убеждениям?

Марков: Я уже говорил, что подписал протокол, так как был убеждён, что обстоятельства на этом изолированном военном аэродроме не предоставляли другой возможности, и поэтому я не мог выдвинуть никаких возражений.

Д-р Штамер: Почему вы не предприняли никаких шагов позже?

Марков: Моё поведение после подписания протокола полностью соответствует тому, что я здесь заявляю, повторяю. Я не был убеждён в истинности германской версии… Из-за политической ситуации, в которой мы оказались в тот момент, я не мог сделать публичное заявление о том, что германская версия неверна.137

Нет доказательств, что Маркова «заставили» давать показания в Нюрнберге. Находясь в Западной Германии, он, если бы захотел, мог попросить политического убежища. Но Марков поступил иначе, поэтому нет никаких оснований думать, что его показания в Нюрнберге носили недобровольный характер. Марков неоднократно заявлял, что находился под принуждением, подписывая протокол в «Официальном материале», где говорилось, что катынские трупы погребены три года назад, хотя это противоречило его собственным убеждениям.

Ценцяла, конечно, знала, что показания Маркова носят уничтожающий характер, но только по отношению к обвиняющей СССР нацистской и польской антикоммунистической версии. Если бы Ценцяла была объективным и ответственным историком, она изучила бы показания Маркова, и, признав, что те противоречат «официальной» версии, двинулась дальше. Вместо чего она повела себя нечестно, скрыв свидетельства, о которых читатели, таким образом, ничего не узнают.

Гаек

Ценцяла вообще не упоминает показания д-ра Франтишека Гаека! В её книге нет даже его имени. Меж тем, Гаек, член германской комиссии, опубликовал книгу с критикой «Официального материала»:

Frantis̆ek Haìjek Důkazy Katynskeì [Катынские доказательства]. [Прага], [Ассоциация чешских фармацевтов], [1946].138

Основные положения своей книги (1946) Гаек повторил в более краткой форме в интервью чешской газете «Лидова демокрацие» 9 марта 1952 года, где он раскритиковал материалы слушания Комиссии Мэддена в Конгрессе США. 12 марта 1952 года статью перепечатала советская газета «Правда».139

Критику Гаеком германского «Официального материала» можно охарактеризовать как поистине «разгромную». Однако и Ценцяла, и Сэнфорд уклоняются от её обсуждения, равно как от показаний Маркова. Ни книга Гаека, ни его интервью до сих пор не опубликованы в английском переводе.

В некоторых источниках говорится, будто Гаека арестовали советские власти и принудили его написать книгу против германского «Официального материала». Автору не удалось найти доказательств истинности таких утверждений. Как очевидно, Гаек хранил на сей счёт молчание, ибо в противном случае чешские писатели-антикоммунисты обязательно написали бы о чём-то подобном. Зато Гаек признался, что действовал из страха перед нацистами как в самой Катыни, так и после возвращения в оккупированную гитлеровцами Чехословакию.

Вот несколько отрывков из книги Гаека и его статьи 1952 года, из коих видно, какой серьёзный удар они наносят по «официальной» версии Катыни: