Тайна Хранителей

— Тогда почему они не с нами? — спросила Сабина, прищурившись.

— Они остались, Сабина, — сказал Нев, прочитавший ответ в грустном взгляде Коннора. — Остались с Хранителями.

— Я в это не верю, — сказала Брин.

— Не может этого быть, — прошипела Сабина. — Козетта никогда бы с ними не осталась!

— Это правда, — подтвердил Коннор. — Они напали на Каллу.

— А зачем им было нападать на нее? — спросил Мэйсон.

— Им приказал Эмиль, — пояснила я. — Они теперь служат ему.

— А Рен? — спросила Брин дрожащим голосом. — Он тоже остался?

— Да, — сказала я, — он остался из-за того, что я его бросила.

— Черт, — сказал Нев и пошел прочь, горестно качая головой.

Сабина тихо плакала.

— Козетта, Козетта… — причитала она.

Итан кашлянул, чтобы привлечь ее внимание.

— Послушай, Козетта решила остаться, потому что они запугали ее.

— Неужели страх перед побегом сильнее понимания того, что случится с ней, если рядом не будет меня? — с трудом произнесла Сабина. — Теперь я не смогу защитить ее от Эфрона. Она знает, что он…

— Известная беда лучше неизвестности, — предположил Коннор. — Ты и сама знаешь.

Сабина тряхнула головой и всхлипнула.

— Вы были подругами? — спросил Итан тихо.

— Я… всегда считала ее сестрой, — ответила Сабина. — Не могу понять, зачем она это сделала.

— Калла, — сказала Брин, беря меня за руку, — я хотела спросить о Рене… Вы…

Я жестом попросила ее замолчать.

— Не могу об этом говорить, Брин. Давай не будем.

Стыд, сожаления, чувство вины — лавина эмоций накрыла меня с головой. Сама мысль о необходимости давать какие-то объяснения казалась нестерпимой.

— Хорошо, — сказала Брин, поняв, что ответа не будет, и нахмурилась. — Я не настаиваю.

Она ушла вслед за Невом и Мэйсоном.

— Итан, не оставишь нас на минуту? — спросил Коннор.

— Конечно, — сказал он, провожая взглядом Сабину, медленно бредущую в сторону. Однако, в отличие от Брин, Сабина не пошла к другим волкам. Она приблизилась к краю крыши и одиноко стояла там, глядя в пустоту. Итан двинулся за ней и остановился на почтительном расстоянии.

Коннор внимательно наблюдал за мной.

— Монро сказал, что вы были близки с Реном, — наконец нарушил молчание он.

Слезы сжимали горло, не давая говорить, поэтому я подтвердила верность его предположения кивком головы. Что может быть хуже? Я понимала, что не вынесу больше вопросов о себе и Рене.

— Ты слышала, что сказал Эмиль, — продолжал Коннор вполголоса. — Перед тем, как…

Он не смог закончить и отвернулся. Я ждала, пока он справится с горем.

— Да, слышала, — подтвердила я едва слышно, не понимая, какое это может иметь значение.

Коннор повернулся ко мне и пару раз кашлянул, чтобы заставить голос служить ему.

— Я прошу тебя, ничего никому не рассказывай, пока я не найду подходящий момент и не переговорю с Эдной.

О чем я не должна рассказывать? Рен был потерян для нас. Монро погиб. Половина стаи осталась с Хранителями. Те, кого нам удалось спасти, считали, что во всем виновата я. Мало того, так оно и было. И что я могу сделать, чтобы исправить ситуацию? Ничего.

— Люди знают, — тихо сказал Коннор. — А если и не знают, то догадываются. Монро никогда не скрывал своей любви к Коринне. Но о ребенке не знал никто.

Ребенок.

Сердце дрогнуло так сильно, что мне показалось, будто в следующее мгновение оно взорвется. Я внезапно поняла смысл сказанных Коннором слов. Все эти бесконечные вопросы о Рене. Ужасная опасность, которой он подверг себя, спасая Рена. То, как он сложил оружие перед нападавшим на него волком. Рен был совершенно не похож на Эмиля, зато сходство с Монро было бесспорным. Так вот почему лицо Командира всегда казалось мне знакомым, когда я разговаривала с ним. Черные, как кофейная гуща, волосы, резко очерченные скулы, мужественный подбородок.

«Я не дотронусь до ребенка. И ты это знаешь».

Отцом Рена был Монро. Коринна попросила его убить ее, потому что ей было приказано родить ребенка. И она полюбила Монро за те месяцы, пока они планировали восстание… В это время ее тело было свободно от заклятия Хранителей.

— Боже мой, — прошептала я, чувствуя, как по щекам катятся крупные слезы. — Рен…

Сын Монро, а не Эмиля, и — Воин. Сущность матери всегда доминирует, определяя сущность ребенка.

— Мы ничем не можем им помочь сейчас, — сказал Коннор. — Жаль, что так получилось. Но Монро хотел, чтобы Эдна знала правду, особенно если он не вернется. Я ей все расскажу, но сейчас неподходящий момент.

Он был совершенно прав. Я старалась сдержать слезы.

— Как же так? А мать Эдны?

— Все это случилось прежде, чем я попал в отряд, — сообщил Коннор вполголоса, — но я кое-что слышал. После того как союз потерпел поражение, Воины попали в ловушку, и Коринна погибла, все было плохо. Очень плохо. И Монро было хуже всех. Он стоял на краю пропасти. Думаю, сильно пил в то время. В бою вел себя безрассудно. Искал смерти.

— И что случилось потом? — спросила я.

Мне не составляло труда представить, как беспощадно Монро обвинял себя во всем случившемся.