Тайна ключа из слоновой кости

— Понятно, — сказала Хоуп, пытаясь осмыслить его слова. Желудок ее взбунтовался — перед тем, как идти сюда, она ничего не ела. — А вы никогда не слышали о латунном сундучке? Или о ключе? О ключе из слоновой кости? Кажется, он являлся фамильной реликвией… Головка ключа была оплетена латунной проволокой…

Профессор нахмурился.

— Нет, полагаю, что нет. Не могу припомнить ничего такого, но ведь это еще ничего не значит. Память у меня уже не та, что раньше. — Он уставился на Хоуп сквозь толстые стекла очков. — Этот ключ так важен?

Хоуп улыбнулась.

— Я сама не знаю… Понимаете, у одного из моих предков был такой ключ, и это являлось фамильной реликвией. Может быть, если мне удастся найти этот ключ, я найду и своих родственников?..

— Понятно, — медленно протянул он. — Это вроде печати, подтверждающей подлинность. Нечто вроде знака качества.

Хоуп улыбнулась.

— Да, похоже.

— Ну что же, я обязательно буду помнить об этом, разыскивая имена других людей, о которых вы мне рассказали. Если я найду что-либо, обязательно дам вам знать. — Профессор Ричардс бросил взгляд на папку, лежащую перед ним на столе. — У меня есть ваш адрес.

— Да, примерно раз в неделю я приезжаю за почтой. Напишите мне, и я сразу же приеду, как только получу письмо.

— Очень хорошо. — Взгляд его снова стал рассеянным. Очевидно, Ричардсу не терпелось вернуться к своим изысканиям. — Но я ничего не обещаю. Иногда даже мои собственные исследования бывают не на высоте. Я ведь только на полпути.

— Я понимаю, — успокоила его Хоуп и направилась к двери. Ей действительно нужен был урок истории, но только периода, относящегося к ее поискам. — Я крайне благодарна вам за помощь.

Но он уже забыл о ней, всматриваясь в исписанный неровным почерком листок бумаги на столе.

Хоуп потратила достаточно много времени, разыскивая потомков Турбэ в Северной Каролине. Но, когда это ей наконец удалось, к ней пришло разочарование — никто из них и не слыхивал о ключе из слоновой кости. И никому из потомков Турбэ не было до этого никакого дела…

Затем она забрала свою почту и засунула письма в бумажник, не распечатывая. Купив по дороге продукты, Хоуп поехала на остров.

Может быть, ей удастся сначала ничего подробно не говорить Арману — она расскажет ему о семье, занятой выращиванием табака, и о том, что Фейт вышла замуж. Внутри у Хоуп что-то екнуло, и краска залила ее лицо. Если только она не думала о Фейт, она вполне могла контролировать себя. Но при мысли о другой женщине ревность захлестывала ее. За всю свою жизнь она никогда не испытывала ревности — но ведь и никогда не любила с такой силой. Все, что мешало ее любви, было ей ненавистно!

Арман стоял на берегу. Бинокль, который дала ему Хоуп, висел у него на груди. Надменно уперев руки в бедра, он наблюдал, как Хоуп повернула свое суденышко, направляясь прямо к нему. В то мгновение, как он услышал, что мотор ее лодки ожил и застучал, сердце его наполнилось любовью и тревогой. С ней все было в порядке, ничего ведь не случилось, успокаивал он себя. Но, даже видя, как Хоуп, вполне живая и здоровая, возвращается к нему, он не мог избавиться от тревожного чувства: что-то случилось. Издалека он увидел беспокойство в ее глазах. Лицо Хоуп казалось сероватым, в тон ее костюму. Что же произошло?

— Что такое? — заботливо спросил он, помогая ей выбраться из лодки и оставляя на сиденье пакеты с продуктами. — Что случилось?

— Ничего, — ответила она. — Я потом расскажу.

Он взял ее за плечи и повернул к себе, глядя ей в глаза.

— Нет, сейчас. Скажи мне сейчас.

— После того, как мы вытащим эти пакеты из лодки и отнесем их на место.

— Расскажи мне, — ласково попросил он, и сильные руки погладили ее стройную шею, подбородок. Он нежно заглянул в ее обиженное лицо.

Хоуп закрыла глаза, отгораживаясь от полного любви взгляда, которым он смотрел на нее. Теперь она знала, и у нее не было уже никаких сомнений, что она лишь занимала место женщины, чей портрет был спрятан в ее сумке.

— Это как-то связано с Фейт, — догадался он.

Хоуп вздрогнула, словно от боли.

— Да. — Она попыталась было выпрямиться, затем снова плечи ее опустились. — Я обнаружила, что Фейт вышла замуж ровно год спустя после твоей смерти и что у нее было трое детей. Она прожила довольно долго, до шестидесяти двух лет.

— Кто он?

— Британский офицер. Чарльз Хэддингтон.

Арман резко выругался, и Хоуп поморщилась.

Неожиданно он отпустил ее и закрыл лицо руками, стараясь сдержать гнев. Когда он снова взглянул на нее, выражение его лица казалось унылым и мрачным, словно снежный буран зимой.

— Этот человек был самым напыщенным ослом из всех, с кем мне доводилось встречаться. Фейт всегда старалась держаться подальше от него из-за страха, что может случиться самое худшее.

Хоуп не знала, что сказать, и просто кивнула ему.

— Она невзлюбила его с первой встречи. Кажется, это было на балу в форте.