Тайна ключа из слоновой кости

Но именно последний абзац, написанный дрожащей рукой на чистой странице, больше всего потряс Хоуп, заставив ее почувствовать незримое присутствие Армана. «Никакая любовь не остается одной и той же вечно. С любовью приходит взросление. И если любовь не взрослеет, она увядает и умирает. Однако самой важной и неотъемлемой частью всякой любви должна быть надежда. Если ее нет, все остальное теряет смысл…»

Чувствуя себя утомленной и совсем вымотанной, Хоуп отложила в сторону прочитанные страницы. Слезы заливали ей глаза. Когда же он написал эти последние строчки? Перед самой смертью? Или чуть раньше?..

Ясно лишь одно: он оказался совершенно прав. Фейт действительно была слишком молода, чтобы справиться с любовью, которая и волновала ее, и угрожала ей.

В жизни самой Хоуп и Фейт так много параллелей. Фейт потеряла свою мать тогда, когда больше всего нуждалась в ней, точно так же, как и Хоуп. Фейт хотела бороться с властной волей своего отца, но у нее не хватило решимости. Хоуп удалось бежать, а затем она вынуждена была вернуться и примириться… Она смахнула слезу. Они любили одного мужчину. Хоуп любила его гораздо крепче, чем Фейт, но ведь Хоуп была и старше, и мудрее.

Она улыбнулась при этой мысли. Если это так, почему же тогда она сидит тут и раздумывает о своей любви к призраку? Обычно смерть никому не дает второго шанса. Если жизнь заканчивается, это означает конец всего. Должно быть, Арман явился исключением — иначе на земле шагнуть было бы некуда из-за толпящихся призраков!

Без Армана жизнь ее станет одинокой. Но у нее есть дела, которые предстоит сделать, даже если рядом и не будет того единственного человека, с которым она желала бы разделить свою жизнь. У нее есть работа, карьера, которая не может не вызывать уважение даже у современных мужчин. Это еще не все, но и этого будет довольно.

Она должна продолжать жить.

— Но только не здесь, — пробормотала Хоуп. — Никогда. — Она посмотрела на пейзаж, который когда-то так любила. Всякий раз, когда ей нужен был мир и покой, ей удавалось обрести их среди величественной красоты нетронутой природы острова. Осины с серебристыми листьями, дубы, поднимающиеся выше иных домов, высокие, поджарые сосны грациозно покачивались, здороваясь с бездонной синью небес. Рыба резвилась в прозрачной воде, подпрыгивая, видимо, от избытка энергии. Это был ее остров, пусть и удаленный, но все же на самой границе цивилизации.

Она любила его, но все вокруг слишком напоминало ей о том, что она утратила. Не было воспоминаний, не связанных в той или иной мере с Арманом.

Значит, все возвращается. Круг завершен. Она должна верить Арману. Он ведь сказал, что еще вернется к ней — когда-нибудь и как-нибудь. Когда-нибудь… Если это правда, он сможет отыскать ее где угодно, и вовсе не обязательно именно здесь. Ведь он больше не будет узником невидимой стены.

Не оглядываясь на валун, она спустилась по тропинке в дом, бросила отпечатанные страницы дневника на кухонный стол и направилась к причалу. Залила в бак бензин и поплыла, пересекая озеро. Теперь она знает, что надо делать. Добравшись до своей машины, она доехала до придорожного кафе, припарковалась и заказала ленч. Затем набрала номер телефона.

— Мистера Хэддингтона, пожалуйста, — попросила Хоуп со стальным оттенком в голосе.

Когда он ответил, она на мгновение затаила дыхание и тут же пожурила себя за то, что в каждом мужском голосе хотела бы слышать голос Армана.

— Мистер Хэддингтон, говорит Хоуп Лэнгстон. Я решила продать остров Слезы, и мне подумалось, что это предложение может заинтересовать вас, — сказала она, сразу заговорив о деле.

— Так и есть, мисс Лэнгстон. — Голос его был теплым и успокаивающим. — Когда можно приехать посмотреть?

— Когда хотите.

На мгновение наступило молчание.

— Если вы не против такой спешки, я бы подъехал сегодня к вечеру.

С мрачной улыбкой она откликнулась:

— Немного не терпится, верно?

Он рассмеялся, и вновь его голос поразил ее. Она быстро закрыла глаза.

— Только потому, что мне уже очень давно хочется там побывать. Я как-то раз был там, когда ваша мама была жива, и с тех пор все думаю об этом острове. Собственно говоря, может, я сам куплю его…

Она с трудом припомнила высокого тощего мальчишку, который разглядывал холмы, засунув руки в карманы, пока его мать разговаривала с ее матерью. Воспоминание всплыло и тут же исчезло, не оставив никаких следов.

— Очень хорошо, — спокойно ответила она. — Тогда увидимся вечером.

— Между прочим, мисс Лэнгстон, с вашей стороны было очень мило поведать о шезлонге из красного дерева. Возможно, вашей маме следовало бы назвать вас Чэрити, поскольку это чистая благотворительность — сообщать людям столь ценную информацию.

— Прошу прощения? — спросила она, окончательно смешавшись. Бархатистое лукавство его голоса заставило ее позабыть обо всем на свете.