Тайна Кломбер Холла

выходил из конюшни, как вдруг вижу - здоровенный тип прыгает на

одной ноге по подъездной аллее, ни дать ни взять огромная

потрепаная ворона, а не человек. Вытаращил я на него глаза, и

тут мне в голову пришло, что это, может статься, один из тех бандитов, о которых говорил хозяин. Так что я, недолго думая, схватил свою дубинку да примерился ею к башке этого урода. Увидал он, как я подхожу, и прочитав мои намерения в моем взгляде - а может и в моей дубинке, когда я ею замахнулся, - вытянул из кармана здоровенный нож и принялся изрыгать такие богохульства, что я сразу понял: не отступлюсь от него - погублю свою душу безвозвратно. Этот негодяй говорил такие слова, что я по сию пору удивляюсь, как его не испепелило на месте.

Так мы и стояли друг против друга, он с ножом, а я с дубинкой, когда подошел генерал. И, вообразите, заговаривает с этим чужаком так, как будто знал его много лет.

- Спрячьте нож в карман, капрал, - говорит - У вас от страха мозги сдвинулись.

- Кровь и гром! - говорит тот. - Он бы мне, пожалуй, сдвинул мозги этой своей палкой, не схватись я за своего дружка. Не пристало вам держать у себя таких дикарей.

Ну, хозяин, он нахмурился и поглядел на этого капрала так, словно ему советы ни к чему. Потом повернулся ко мне и говорит:

- Израэль, с сегодняшнего дня вы мне не нужны. Вы были хорошим слугой, мне не в чем вас упрекнуть, но обстоятельства заставляют меня разорвать все соглашения.

- Очень хорошо, сэр, - отвечаю.

- Можете уходить сегодня вечером, - продолжает он, - и получите лишнее месячное жалование за то, что вас не предупредили заранее.

С тем он и ушел в дом, а за ним и этот капрал, и с того дня до нынешнего не видал я ни одного, ни другого. Деньги мне прислали в конверте, сказал я парочку прощальных слов кухарке с девушкой насчет гнева господня и тех сокровищ, что дороже рубинов, и отряхнул прах Кломбера с ног своих навеки.

Мейстер Фотерджил Вэст говорит, не надо мне рассказывать, как я гляжу на то, что потом случилось, а только о том, что видел сам. У него, конечно, есть на то свои причины, и я не намекаю, что они не честные. Но могу сказать и скажу: то что случилось потом, меня не удивило. Именно этого я и ожидал, и я так и сказал мейстеру Дональду Максону.

Вот теперь я сказал все, и мне ни добавить, ни убавить нечего. Я очень благодарен мейстеру Мэтью Кларку, что он все для меня записал, а если кому еще чего про меня узнать захочется, так меня в Экклфикане все знают и уважают, и мейстер Макнейл, агент из Вигтауна, всегда скажет, где меня найти.

Глава 9. Рассказ Джона Истерлинга, врача из Эдинбурга.

Приведя свидетельство Израэля Стэйкса in extenso *), добавлю короткую заметку доктора Истерлинга, практикующего сейчас в Стрэнрэере. Правда, доктор побывал в Кломбере при генерале Хизерстоуне всего лишь один раз, но некоторые обстоятельства, связанные с этим визитом, придают ему большое значение, особенно, если помнить все то, что я уже рассказал.

*) Пространно (лат.).

Доктор нашел время, несмотря на хлопотную деревенскую практику, набросать все, что он помнит, и по-моему лучше всего будет привести здесь его записки в точности.

***

Я с большим удовольствием предоставляю мистеру Фотерджилу Вэсту отчет о моем единственном визите в Кломбер Холл, не только из уважения, которое я питаю к этому джентльмену с самого первого его появления в Бренксоме, но и потому, что я убежден в исключительности фактов, касающихся дела генерала Хизерстоуна, и необходимости представить их публике достойным доверия образом.

Приблизительно в начале сентября прошлого года я получил записку от миссис Хизерстоун из Кломбер Холла, желающей, чтобы я нанес профессиональный визит ее мужу, здоровье которого подавало поводы для беспокойства. Мне доводилось кое-что слышать о Хизерстоунах и о необычном уединении, в котором они жили, поэтому я обрадовался этой возможности познакомиться с ними поближе и не замедлил отозваться на ее просьбу.

Мне случалось бывать в Холле в дни мистра Маквитти, первоначального владельца, и сразу же за воротами я очень удивился произошедшим там изменениям. Сами ворота, некогда так гостеприимно распахнутые день и ночь, стояли теперь закрытыми на замок и на засов, и весь участок окружала высокая деревянная изгородь, утыканная по верху гвоздями. Подъездная аллея оказалась неухоженой и замусоренной опавшими листьями, и все поместье носило удручающий отпечаток запустения и заброшенности.

Мне пришлось дважды постучать, прежде чем служанка открыла дверь и провела меня через темный холл в маленькую комнату, где сидела пожилая изможденная леди, представившаяся как миссис Хизерстоун. Своей бледностью, седыми волосами, печальными бесцветными глазами и выцветшим шелковым платьем она прекрасно гармонировала с меланхолическим окружением.