Тайна Клумбер-холла

Прибытие новых жильцов в Клумбер-холл внесло заметное разнообразие в монотонное течение жизни нашего уединенного поселения. Но вместо того, чтобы предаваться тем простым радостям, которые может предложить людям жизнь в сельской местности, или хотя бы проявить интерес к нашим попыткам улучшить участь наших бедных арендаторов и рыбаков, Хэзерстоуны, казалось, были склонны вовсе скрыться от глаз людских и едва ли когда-либо отваживались показаться снаружи главных ворот Клумбер-холла.

Довольно скоро мы удостоверились, что слова агента по недвижимости из Уигтауна о намерении генерала оградить свое поместье высокой стеной были основаны не на досужих домыслах, – бригады рабочих, трудясь в поте лица с раннего утра до позднего вечера, возвели вокруг поместья высокий деревянный забор.

Скрывшись за этим высоким забором, щедро утыканным поверху острыми гвоздями, Клумбер-холл превратился в неприступную крепость, проникнуть в которую смог бы разве что отважный альпинист. Было похоже на то, что старого солдата терзала навязчивая идея насчет возможной войны, – то же самое произошло и с моим дядюшкой Тоби, – и даже в мирное время он не мог спать спокойно, пока не принимал всех мер по укреплению своего жилища.

И что еще более странно: он вдоволь запасся провизией, как будто намеревался жить в долгой осаде. Бегби, главный бакалейщик Уигтауна, поведал мне, вне себя от благоговейного восторга и приятного изумления, что генерал отправил ему заказ на десятки сотен банок консервированного мяса и овощей всевозможных сортов.

Легко себе представить, что такое необычное поведение не могло остаться незамеченным и не вызвать злобных пересудов в округе. По всем окрестностям, вплоть до самой границы между Англией и Шотландией, поползли сплетни о новых жильцах Клумбер-холла и о причинах, побудивших их поселиться среди нас, и ничего другого здесь обсуждать не желали.

Однако единственной версией, что могла родиться в головах деревенских жителей, была та, которая уже приходила на ум агенту по недвижимости из Уигтауна мистеру Мак-Нейлу, а именно: старый генерал и его семья все, как один, страдали от умственного помешательства. Выдвигалось и другое предположение: генерал совершил некое страшное преступление и пытался замести следы и скрыться от правосудия.

Оба эти предположения при данных обстоятельствах были вполне естественны, но ни одно из них не казалось мне удовлетворительным, ни одно из них я не мог считать основанным на верном толковании фактов.

Это правда, что поведение генерала Хэзерстоуна во время нашей первой с ним встречи могло навести на подозрение, будто он страдает умственным расстройством, – но когда мы встретились во второй раз, он был само благоразумие и учтивость.

К тому же жена его и дети вели такой же уединенный образ жизни, как и он, что трудно было объяснить единственно проблемами со здоровьем генерала.

Что до версии о его возможном бегстве от правосудия, то эта версия и вовсе никуда не годилась. Уигтауншир был уединенным и безлюдным районом, но он не принадлежал к числу тех затерянных уголков мира, где старый солдат мог бы надеяться укрыться от глаз людских и людской молвы; и уж если на то пошло, то негоже человеку, боящемуся разоблачения, давать своим странным поведением пищу всем местным кумушкам, как это с успехом делал генерал Хэзерстоун.

Я склонен был полагать, исходя из фактов, что самое верное объяснение этому загадочному поведению генерала и его семьи кроется в его собственном упоминании об их стремлении обрести покой. Они укрылись в этих краях, чтобы удовлетворить свою почти болезненную тягу к уединению и покою. И мы довольно скоро на наглядном примере убедились, насколько далеко может зайти человек в своей жажде изоляции от общества.

Как-то утром отец спустился к завтраку со следами глубоких размышлений на челе.

– Надень-ка сегодня свое ярко-розовое платье, Эстер, – сказал он. – И ты, Джон, можешь позволить себе побыть немного щеголем, раз уж я решил, что мы втроем отправимся нынче днем засвидетельствовать свое уважение миссис Хэзерстоун и генералу.

– Визит в Клумбер-холл! – воскликнула Эстер, захлопав в ладоши.

– Я нахожусь здесь не только на правах управляющего поместьем лэрда, – с достоинством продолжал отец, – но и на правах его родственника. И потому я убежден, что лэрд был бы только рад, если бы я навестил новоприбывших и предложил им наши услуги. Сейчас они, должно быть, чувствуют себя одинокими и забытыми. Как это сказал великий Фирдоуси? «Дом человека лучше всего украсят его друзья».

Мы с сестрой по опыту знали, что уж если отец начинает подтверждать свое решение цитатами из сочинений персидских поэтов, то уже ничто не может ослабить его решимость претворить намеченный план в жизнь. И точно: к полудню у дверей стоял фаэтон, в котором отец восседал, облаченный в видавший виды костюм и новенькие перчатки для верховой езды.

– Забирайтесь же сюда скорее, дорогие мои, – воскликнул он, бодро щелкнув хлыстом, – и давайте-ка докажем генералу, что у него нет никаких оснований стыдиться своих соседей!