Тайна Клумбера

Эта мысль сводила меня с ума. Я выбежал из дома и оказался на шоссе. Но я не имел понятия, в какую сторону идти. Передо мной расстилались широкие торфяные поля. Я стал прислушиваться, но ни один звук не нарушал глубокой тишины ночи. И вот, когда я стоял на шоссе, не зная, в какую сторону бежать, меня, мои друзья, охватил невероятный ужас. Я чувствовал, что стою лицом к лицу с силами, о которых ничего не знаю. Все загадочно, все покрыто мраком. Мысль о вашей помощи, о вашем совете сверкнула, как маяк надежды. В Бранксоме я, по крайней мере, встречу сочувствие, совет, указание, что делать. Мой рассудок сейчас в таком смятении, что я не могу полагаться на собственные суждения. Мать желала остаться наедине, сестра спала, и у меня не было никакого плана действий. Я знал только, что до восхода солнца ничего нельзя предпринять. И я стремглав бросился к вам. У вас ясная голова, Джон, скажите же, научите, что делать. Эстер, что мне делать?!

Он обращался то ко мне, то к сестре, протягивая к нам руки, глядя молящими глазами.

- Ночью ничего нельзя сделать - ответил я. - Потом мы сообщим в вигтаунскую полицию, но сперва надо приняться за поиски самим. Таким образом, мы будем действовать в соответствии с законом и в то же время проводя неофициальные розыски, как этого хочет ваша мать. Живущий здесь недалеко за холмом Джон Фуллартон имеет собаку-ищейку, которая лучше всякого сыщика. Если мы пустим ее по следу генерала, она побежит за ним на край света.

- Но как ужасно тяжело спокойно сидеть здесь, в то время как отцу, может быть, необходима наша помощь!

- Вряд ли поможем ему. Да у нас и нет выбора, так как неизвестно, в каком направлении они ушли. А бродить бесцельно ночью по торфяным полям, значит зря тратить силы, которые могут нам очень понадобиться завтра утром. В пять часов начнет рассветать, и через час мы сможем перейти через холм и попросить собаку Фуллартона.

- Только через час! - простонал Мордаунт. - Сейчас каждая минута кажется вечностью.

- Ложитесь на диван и отдохните, - сказал я. Вы принесете гораздо больше пользы, если сбережете силы, может быть, нам предстоит долгий путь... Но вы говорили о пакете, который генерал поручил передать мне...

- Вот он, - сказал Мордаунт, вытаскивая из кармана небольшой плоский пакет и передавая его мне.

Пакет был запечатан черным воском, на котором виднелись оттиски летящего грифона, который являлся как я знал, гербом генерала, и перевязан широкой тесьмой. Я перерезал ее перочинным ножом. На пакете было написано четким почерком "Дж. Фэзергилу Уэсту, эсквайру", а ниже "Вручить пакет этому джентльмену в случае исчезновения или смерти генерал-майора Дж. Б. Хэзерстона".

Наконец-то я узнаю ужасную тайну, набросившую тень на нашу жизнь. В моих руках находится разгадка этой тайны.

Я нетерпеливо сломал печать и разорвал обертку. Внутри была записка и небольшая связка выцветших листков бумаги. Подвинув поближе лампу, я развернул записку, помеченную вчерашним днем, и прочитал:

"Дорогой Уэст. Мне давно следовало удовлетворить ваше вполне понятное любопытство относительно того дела, которого мы не раз касались в разговорах. Но я воздерживался ради вас. По собственному горькому опыту я знаю, как действует на нервы ожидание катастрофы, которая как я убежден, разразится и которую невозможно ни предотвратить, ни ускорить. Хотя все это касается только меня лично, все же, я думаю что при вашей симпатии ко мне, при вашем расположении, как к отцу Габриель, безнадежность и неопределенность моей участи причинили бы вам много горя. Я боялся нарушить ваше душевное спокойствие. Поэтому-то я и молчал даже в ущерб себе самому, ибо мое одиночество тоже глубоко угнетало меня.

Много признаков, а главным образом появление буддистов на нашем берегу, о чем вы мне рассказали утром, убедили меня, что моему мучительному ожиданию приходит конец, и час возмездия близок. Почему мне сохраняли жизнь в течение сорока лет после моего преступления, я не понимаю. Но, возможно, те, от кого зависит моя участь, знают, что такая жизнь - самое ужасное из наказаний.

Ни днем, ни ночью эти люди ни на час не давали мне забыть, что они считают меня своей жертвой. Их проклятый астральный колокольчик сорок лет предвещал мне гибель, напоминая о том, что нет на земле места, где я мог бы надеяться на спасение. О благословенный покой смерти, приди, какая бы участь ни ожидала меня по ту сторону света! Я избавлюсь, по крайней мере, от этого трижды проклятого звона.

Незачем снова говорить об этом гнусном деле и рассказывать все подробности событий пятого октября тысяча восемьсот сорок первого года, повлекших за собою смерть Гхулаб-шаха, высшего адепта.

Я вырвал пачку листков из моего старого дневника, в которых вы найдете подробный отчет обо всем. Независимо от этого, командир артиллерии Эдвард Эллиот представил несколько лет тому назад в "Звезду Индии" рассказ о тех событиях, не называя, правда, имен.