Тайна корабля

— Если б я пожелал быть с вами резким, я мог бы вам напомнить, что попрошайка не располагает свободным выбором, — сказал мой дядя, — что же касается до устроения вашей жизни, то вы уже пытались сами это сделать, и сами видите, что из этого вышло. Теперь вам волей-неволей приходится подчиниться руководству людей более солидных по летам и более разумных, чем вы сами. Что же касается ваших друзей (о которых мне ровно ничего не известно), их планов и предложений, и разговоров о каких-то открытиях на дальнем Западе, — я просто-напросто ничего не хочу знать обо всем этом. В том же положении, какое я, по счастливой случайности, могу вам предоставить, и за которое любой благоразумный молодой человек с радостью ухватился бы, вы будете, для начала, зарабатывать восемнадцать шиллингов в неделю.

— Восемнадцать шиллингов в неделю! — вскричал я. — Да мой бедный друг даром давал мне больше этого!

— Это тот самый друг, об уплате долга которому вы теперь хлопочете? — заметил мой дядя с видом человека, готового выдвинуть решительный довод.

— Адам… — произнес мой дедушка.

— Я очень сожалею о том, что вы присутствуете при этом совещании, — обращаясь к каменщику с деланной любезностью ответил дядя, — но должен вам напомнить, что вы сами того хотели.

— Адам… — повторил старик.

— Я слушаю вас, сэр, — сказал мой дядя.

Дедушка два-три раза пыхнул своей трубкой, не говоря ни слова, а затем промолвил:

— Мне тошно смотреть на тебя, Адам.

Дядя, видимо, был задет этим оскорблением.

— Очень жалею, что это так, — сказал он, — и еще больше жалею о том, что это было высказано в присутствии нашего собеседника.

— Верю, что тебе это неприятно, — сухо ответил ему старый Лоудон. — Да ведь я не из церемонных. Слушай, милый мой, — обратился он ко мне. — Я твой дед, так ведь? Не обращай внимания на Адамовы слова. Я помогу тебе. Я богат.

— Батюшка, — сказал дядя Адам, — я хотел бы поговорить с вами наедине.

Я встал.

— Сиди, сиди! — крикнул мне дедушка почти свирепым тоном. — Если Адаму надо что сказать, так и пусть говорит. Деньги, какие здесь есть, — мои, черт побери! И меня должны слушаться!

На эти обращенные ко мне ободрительные слова дядя, по-видимому, не нашел никакого замечания. Дважды приглашенный говорить, он дважды уклонился. Мне показалось, что он вдруг проникся ко мне нерасположением.

— Слушай-ка, что я скажу! — сказал дедушка. — Ты сын моей Дженни! Я устрою тебя. Твоя мать всегда была моей любимицей, а с Адамом я никогда не ладил. Я и тебя люблю; ты разумный парень, ты хорошо понимаешь строительное дело. Ты был во Франции, а мне говорили, что там отличные знатоки штукатурной работы. А у нас во всей Шотландии не найдется такого строителя, который бы так много занимался штукатуркой, как я. Если ты займешься этим делом с теми деньгами, какие я тебе дам, так ты сделаешься богаче меня.

Дядя Адам прокашлялся и сказал:

— Это прекрасно, отец, и я уверен, что Лоудон чувствует это. Это прекрасно и справедливо. Но позвольте мне высказать вам, что, быть может, было бы лучше, если бы это оформить в виде документа.

Вражда, всегда теплившаяся между этими двумя людьми, при этих словах едва не вспыхнула ярким пламенем. Старый каменщик повернулся к своему отпрыску и вытянул губы, словно раздраженная обезьяна, некоторое время храня молчание, а потом сказал:

— Позвать Грегга!

Слова эти произвели видимый эффект.

— Он ушел к себе в контору, — пробормотал дядя.

— Позвать Грегга! — повторил дед.

— Я же вам говорю, что он в конторе, — повторил дядя.

— А я тебе говорю, что он ушел покурить, — возразил старик.

— Ну, хорошо! — крикнул дядя, с раздражением поднимаясь с места. — Я сам схожу за ним.

— Не надо! — крикнул дед. — Сиди здесь, не уходи!

— Но, черт возьми, как же его тогда позвать! — крикнул дядя с большой раздражительностью.

Дедушка вместо ответа взглянул на своего сына с какой-то школьнической усмешкой и позвонил.

— Возьми ключ от сада, — сказал он вошедшему слуге, — пойти туда, и если мистер Грегг, стряпчий, там, — а он всегда сидит под боярышником, — скажи, что старый мистер Лоудон ему кланяется и просит его сюда прийти на минутку.

«Мистер Грегг, стряпчий!»… Я сразу понял то, что сначала было для меня загадкой, — значение слов моего дедушки и тревоги бедного дяди. Дело шло о завещании дедушки.

— Послушайте, дедушка, — сказал я, — я не добиваюсь ничего подобного. Все, чего я желал, — это была ссуда, примерно фунтов в двести. Я сумею сам о себе подумать, у меня есть друзья в Соединенных Штатах, и имеются в виду благоприятные случаи и надежды…

Старик махнул мне рукой.

— Здесь я говорю, — отрезал он.

Мы все трое замолчали и стали ждать стряпчего. Он наконец явился; служанка доложила о нем. Это был сухой, но не угрюмый человек, в очках.

— Слушайте, Грегг, — крикнул ему дед, — вот в чем дело. Что может сделать Адам с моим завещанием?

— Боюсь, что я не верно вас понимаю, — проговорил ошеломленный законник.

— Что он имеет право сделать? — повторил старик, колотя кулаком по ручке кресла. — Мои деньги чьи — мои или Адамовы? Может Адам ими распоряжаться?